Борька, я и невидимка

У меня даже голос охрип от удивления. Не оттого, что она про язык сказала, — это все говорят, — а потому, что она вообще рот раскрыла. Она только с девчонками шушукается. А меня она боится. Она ведь знает, что могу ее словами заговорить хоть до смерти. И я уже хотел сказать ей про мальчика и девочку. Но тут я подумал, что опять будет один смех, а станков у нас так и не будет. И я сдержался. Наверное, я все-таки очень выдержанный. Я на нее даже не посмотрел, как будто это муха пискнула.

—  Так что, — говорю, — пойдем или не пойдем?

Одни говорят: «пойдем», другие — «не пойдем». Ничего не разберешь. Все кричат, спорят между собой — дадут или не дадут. А чего тут спорить? Нужно попробовать — и все. И вдруг я придумал.

—  Алё! Ребята! — сказал я. — Если мы станки достанем, в шестом «Б» все лопнут от зависти.

И сразу стало тихо.

Шестой «Б» мы просто ненавидим. У нас в классе про шестой «Б» даже говорить воспрещается. За это пенделей дают. Они нас все время дразнят из-за пузырьков. Главное, что мы не виноваты. Из-за этого еще обиднее.

В самом начале года мы собирали аптекарские пузырьки. Владик, наш пионервожатый, вызвал их на соревнование. А нам забыл сказать. Они набрали сто пятьдесят два, а мы всего восемь штук. Просто нам не повезло — в наших домах все какие-то здоровые, пузырьков не было. Да еще ребята не знали про соревнование — зайдут в одну-две квартиры, а больше не ходят. Я бы, если знал, в доме все лекарства вылил. У нас пузырьков штук десять. А так я даже и не ходил по квартирам. Я в шайбу играл.

А теперь они нас дразнят. Главное, они придумали, чтобы все время про пузырьки говорить. Им говори что хочешь, а они — обязательно про пузырьки.

—  Ну и классик у вас, — говорят они. — Сплошные бездельники.

Мы отвечаем:

—  Сами вы бездельники. У нас, например, Таланов сам приемники делает.

Они говорят:

—  Это мы знаем. Приемники — конечно, хорошо. А вот как у вас с пузырьками?

Мы отвечаем:

—  У нас Гера Попов — чемпион района по шахматам.

Они говорят:

—  Верно. А как насчет пузырьков?

Мы отвечаем:

—  У нас пять круглых отличников.

А они говорят:

—  А пузырьков сколько?

Просто замучили нас с этими пузырьками. Мы понимаем, что они нарочно говорят. Они видят, как мы злимся, и говорят назло. Но мы от этого еще больше злимся.

И вот когда я сказал про шестой «Б», сразу стало тихо. Потом Дутов запыхтел:

—  Пых… пых… Шмелю — пендель.

Дутов встал, чтобы дать мне пендель. Но его усадили на место и пригрозили, что опять под парту засунут.

И все закричали, что нужно идти на завод. Борька сказал, чтобы подняли руки, кто пойдет. Ребята подняли по две руки. И мы договорились встретиться завтра около кино в половине десятого.

Мы уже хотели уходить, и вдруг прибежал Владик:

—  А я думал, вы уже ушли, — сказал он.

—  Чего ж ты пришел, если думал? — спросил я.

—  Это не твое дело, Шмель! — сказал Владик. — Ребята, у меня важное задание. Завтра в десять часов вы пойдете на сбор пузырьков.

Ребята прямо ахнули. У нас никто слова такого слышать не может — «пузырек». Я сначала даже подумал, что Владик нарочно говорит.

—  У тебя важное задание? — спросил я Владика.

—  Ну да, важное.

—  Чтобы мы пузырьки собирали?

—  Ну да. Тебе, Шмель, непонятно?

—  Непонятно. Задание у тебя, а мы собирать будем. Вот ты сам и собирай.

—  Ты, Шмель, брось эти штучки, — сказал Владик. — Это пионерское поручение.

—  А ты пойдешь?

—  Я не могу, ребята. У меня завтра соревнование — за честь школы.

—  Ну тогда и мы не пойдем.

—  Ты говори за себя. Чего ты за весь класс говоришь!

—  Вот весь класс и не пойдет. Мы уже договорились…

И тут ребята начали гудеть. Мы всегда гудим, если нам что-нибудь не нравится. Можно так гудеть, чтобы рта не открывать. Я посмотрел на Борьку и увидел, что он тоже гудит. И даже Вика. Только Дутов не гудел. Наверно, он боялся, что его назовут недисциплинированным.

—  Ну, ладно! — сказал Владик. — У вас есть председатель отряда. Вот он и будет отвечать. А мне некогда с вами разговаривать.

—  Подожди, Владик, — сказал Борька. — Ребята, тише!

Все перестали гудеть.

—  Владик, — сказал Борька, — давай лучше не пузырьки. Хочешь, мы бумагу соберем? Или железо? Только не завтра. Завтра мы на завод идем.

—  Про завод я ничего не знаю, — ответил Владик. — Знаю про пузырьки. В десять часов. И все.

Владик убежал.

А мы все равно не пошли собирать пузырьки. Утром в половине десятого мы собрались у кино. Пришли все до одного человека. Даже Дутов пришел, хоть он и боялся, что, если будет недисциплинированным, так его вообще из школы выгонят. А потом мы сели на четырнадцатый трамвай и поехали на завод. Ребята всю дорогу молчали. Мне тоже было немножко страшно. Из-за этого мы даже на всех билеты купили. Кондукторша нас три раза считала и сказала, что в первый раз видит таких сознательных школьников.

Трамвай остановился у самого завода.

Мы подошли к проходной, а там сидит дежурный. Он нас спрашивает:

—  Вы, ребята, куда?

—  Мы к директору.

—  А заявка на вас есть?

—  Какая заявка?

—  Пропуск нужен. Позвоните в Бюро пропусков.

Я говорю:

—  А где звонить?

—  Вон телефон на стенке. Набирай пятый номер.