Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии

Сколько храмов, сколько башен

На семи твоих холмах!

Исполинскою рукою

Ты, как хартия, развит,

И над малою рекою

тал велик и знаменит.

На твоих церквах старинных

Вырастают дерева;

Глаз не схватит улиц длинных…

Это матушка-Москва!

Кто, силач, возьмет в охапку

Холм Кремля-богатыря?

Кто собьет златую шапку

У Ивана-звонаря?

Кто Царь-колокол подымет?

Кто Царь-пушку повернет?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?

Ты не гнула крепкой выи

В бедово́й своей судьбе, —

Разве пасынки России

Не поклонятся тебе!

Ты, как мученик, горела,

Белокаменная!

И река в тебе кипела

Бурнопламенная!

И под пеплом ты лежала

Полоне́нною,

И из пепла ты восстала

Неизменною!

Процветай же славой вечной,

Город храмов и палат,

Град срединный, град сердечный,

Коренной России град!

1841

Славное погребение

Битва на поле гремела – битвы такой не бывало:

День и взошел и погас в туче нависнувшей дыма;

Медные пушки, дрожа, раскалялись от выстрелов частых,

Стоном стонала земля; от пальбы же ружейной весь воздух

Бурей сдавался сплошной… Там, по холмам Бородинским,

Юноша нес на плечах тело, пробитое пулей, —

Свежая кровь по мундиру алой тянулась дорожкой.

«Друг, ты куда же несешь благородную ношу?»

В ответ он:

«Братцы! товарищ убит! Я местечка ищу для могилы, —

Видите ль, взад и вперед колесистые бегают пушки.

Кони копытом клеймят поле; боюсь я: собрата

Конница ль, пушки ль сомнут…

не доищешься после и членов!..

Грустно подумать и то, что, как поле затихнет от битвы,

Жадный орел налетит – расклевать его ясные очи,

Очи, в которые мать и сестра так любили глядеться!..

Вот почему я квартиры тихой ищу постояльцу!»

«Ладно!» – сказали сквозь слез усачи гренадеры и стали,

Крест сотворивши, копать на сторонке могилу штыками…

Только что кончили труд, закипела беда за бедою:

Буря за бурей пошла… и метелью и градом картечи,

Черепом бомб и гранат занесло, завалило могилу!..

1841

Место славы

(Бородино)

Темно! на линии сверкают огоньки:

В порядке боевом растянуты биваки,

Ружье осмотрено, навострены штыки,

И закоптелые от пороху полки

Готовы резаться в огне сердитой драки

И пришлецов скрошить в куски.

У них Наполеон с отважной головою,

А мы – пред Матушкой-Москвою.

Тут всемогущество врагов раздроблено

И раздробленное в России – спасено:

Я узнаю тебя – село Бородино!

1826–1827

Константин Николаевич Батюшков 1787–1855

К Дашкову

Мой друг! я видел море зла

И неба мстительного кары:

Врагов неистовых дела,

Войну и гибельны пожары.

Я видел сонмы богачей,

Бегущих в рубищах издранных,

Я видел бледных матерей,

Из милой Родины изгнанных!

Я на распутье видел их,

Как, к персям чад прижав грудных,

Они в отчаяньи рыдали

И с новым трепетом взирали

На небо рдяное кругом.

Трикраты с ужасом потом

Бродил в Москве опустошенной,

Среди развалин и могил;

Трикраты прах ее священный

Слезами скорби омочил.

И там, где зданья величавы

И башни древние царей,

Свидетели протекшей славы

И новой славы наших дней;

И там, где с миром почивали

Останки иноков святых

И мимо веки протекали,

Святыни не касаясь их;

И там, где роскоши рукою,

Дней мира и трудов плоды,

Пред златоглавою Москвою

Воздвиглись храмы и сады, —

Лишь угли, прах и камней горы,

Лишь груды тел кругом реки,

Лишь нищих бледные полки

Везде мои встречали взоры!..

А ты, мой друг, товарищ мой,

Велишь мне петь любовь и радость,

Беспечность, счастье и покой

И шумную за чашей младость!

Среди военных непогод,

При страшном зареве столицы

На голос мирныя цевницы

Сзывать пастушек в хоровод!

Мне петь коварные забавы

Армид и ветреных цирцей

Среди могил моих друзей,

Утраченных на поле славы!..

Нет, нет! талант погибни мой

И лира, дружбе драгоценна,

Когда ты будешь мной забвенна,

Москва, Отчизны край златой!

Нет, нет! пока на поле чести

За древний град моих отцов

Не понесу я в жертву мести

И жизнь, и к Родине любовь;

Пока с израненным героем,

Кому известен к славе путь,

Три раза не поставлю грудь

Перед врагов сомкнутым строем, —

Мой друг, дотоле будут мне

Все чужды музы и хариты,

Венки, рукой любови свиты,

И радость шумная в вине!

1813

Переход русских войск через Неман

1 января 1813 года

Отрывок

Снегами погребен, угрюмый Неман спал.

Равнину льдистых вод и берег опустелый

И на брегу покинутые сёлы

Туманный месяц озарял.

Все пусто… Кое-где на снеге труп чернеет,

И брошенных костров огонь, дымяся, тлеет,

И хладный, как мертвец,

Один среди дороги,

Сидит задумчивый беглец

Недвижим, смутный взор вперив на мертвы ноги.

И всюду тишина… И се, в пустой дали

Спущённых копий лес возникнул из земли!

Он движется. Гремят щиты, мечи и бро́ни,

И грозно в сумраке ночном

Чернеют знамена́, и ратники, и кони:

Несут полки славян погибель за врагом,

Достигли Немана – и копья водрузили.

Из снега возросли бесчисленно шатры,

И на брегу зажженные костры

Все небо заревом багровым обложили.

И в стане царь младой

Сидел между вождями,

И старец-вождь пред ним, блестящий сединами

И бранной в старости красой.

<1813(?)>

Переход через Рейн 1814

Меж тем как воины вдоль и́дут по полям,

Завидя вдалеке твои, о Реин, волны,