Бородинское поле

вот этот окоп, в котором сидит он, архитектор Остапов, а рядом

с ним прислонившееся к срезу сырой, холодной земли уже

бездыханное тело старшего лейтенанта.

Сошникова не успели похоронить, как начался

шквальный артиллерийский обстрел их окопа. Командование

отрядом принял лейтенант Аннушкин. Отряд ожидал атаки, и

прежде всего танковой. Бойцы знали, что картофельное поле

перед их окопами минировано. Минное поле вселяло больше

надежды, чем четыре бронебойных ружья, противотанковые

гранаты и бутылки с горючей жидкостью.

Атаку начали танки. Они выскочили из леса волчьей

стаей и сразу, без остановки, ринулись в сторону окопов. Олег

выбрал себе один, головной, и, держа его на мушке, ожидал,

когда между ними сократится расстояние метров до двухсот.

Он не успел выстрелить: произошел взрыв, столь мощный, что

стальное чудовище опрокинулось набок, его заволокло дымом.

Очевидно, танк наскочил не на мину, а на фугас, для которого

минеры не пожалели взрывчатки. А через минуту - второй

взрыв, не такой сильный, но с танка все же снесло гусеницу.

Фашисты сразу сообразили, что перед ними минное

поле, и не стали рисковать: одиннадцать машин развернулись

влево и, обойдя окопы стороной, устремились на восток в

сторону Утиц, уже не встречая на своем пути никаких преград.

Из наскочившего на мину танка, как мыши, выскочили члены

экипажа и бегом помчались к лесу. Вдогонку им отряд открыл

беспорядочную, пальбу, пока лейтенант не остановил бойцов

грозным окриком:

- Прекратить! Незачем попусту патроны тратить. - И,

подойдя к Остапову, без слов, как тогда Сошников, взял из рук

Олега ружье, начал целиться в убегающих танкистов. За

лейтенантом теперь смотрел весь отряд: ну-ка покажи, чего ты

стоишь? Лейтенант Аннушкин понимал, что за ним наблюдают

подчиненные и что от этих выстрелов зависит его

командирский авторитет. Возможно, поэтому он волновался и

первую пулю пустил "за молоком". Но вот он снова

прицелился, теперь уже обстоятельно, не торопясь. Бойцам

казалось, что он слишком уж долго целится, медлит: пока

выстрелит - фашисты леса достигнут. Но на этот раз выстрел

был точным. Олег подумал о лейтенанте: "А он достоин своего

предшественника". А может, и не один Олег так подумал.

Остапов вспомнил свою Варю. Он вспоминал ее часто,

но сейчас представил ее здесь, рядом с собой, и ощутил

ужасную неловкость, смущение, пожалуй, даже стыд. Ему

стало больно и обидно, что из его ружья другие метко

поражают врагов, а сам он еще не убил ни одного фашиста.

Немцы открыли беглый минометный огонь. Их мины ложились

хотя и кучно, но не метко: большим недолетом. "Мазилы", -

приятно подумал было Остапов, но услыхал сокрушенный

голос Аннушкина:

- По минному полю бьют, сволочи, хотят разминировать.

Вот оно, оказывается, в чем загадка недолета.

А потом началась та самая атака, которую наблюдал со

стороны Александр Гоголев. После краткого артиллерийского

налета вышли из леса четыре танка, а вслед за ними

бронетранспортеры и пехота. Олег стрелял по

правофланговому танку, сначала издали. Чувствовал, что пули

его достигают цели, но не причиняют танку никакого вреда. В

гуле и грохоте боя он не слышал орудийных выстрелов с

правой стороны. Это батарея, возле которой находился

Александр Гоголев, вела по танкам огонь с дальней дистанции.

Вдруг танк, по которому стрелял Остапов, загорелся. Олег не

верил своим глазам: он торжествовал. Оказавшемуся рядом с

ним лейтенанту Аннушкину, сдерживая волнение, объявил:

- Есть один!

- Вижу, - сказал озабоченный лейтенант и следующей

фразой как ушат холодной воды вылил на разгоряченную

голову ликующего Олега: - Наши артиллеристы по танкам

бьют. А ты по транспортерам целься, давай по транспортерам.

Вот те на: оказывается, и на этот раз не он, а другие,

артиллеристы, подожгли вражеский танк. Тогда Олег с досадой

и ожесточением начал посылать пулю за пулей по ближайшему

транспортеру. Он целился в мотор, и, когда транспортер

вспыхнул, объятый пламенем, а из него посыпались на землю

солдаты, он уже не ликовал, хотя и знал наверняка, что на этот

раз он, и никто другой, поразил цель. И тогда к нему пришла

простая мысль: совсем не важно, кто подбил. Нужно просто

стрелять и попадать в цель. И он уже бил по второму

бронетранспортеру и, кажется, тоже попал, как вдруг услышал

тревожные слова:

- Лейтенант ранен! Эй, санитары, давай сюда:

лейтенанта ранило!

Этот тревожный клич прокатился по всему окопу из конца

в конец и лишь на какую-то минуту отвлек мысли Олега.

Потому что не в ранении лейтенанта сейчас заключалось

главное, а в том, что враг наступал. Несмотря на то что на

поле уже горели два танка и три транспортера, немцы

продолжали наступать.

Уцелевшие бронетранспортеры, освободившись от