Бороться, чтобы дышать

— Прости? — наконец выдаю я, когда обретаю голос.

— Если хочешь еще бокальчик, я вас отвезу.

— Нет, но спасибо, — я улыбаюсь, и его глаза опускаются на мои губы, и именно в этот момент я вижу гнев, только не понимаю, что его вызвало.

— Ронда хочет открыть подарки. Вам лучше зайти.

Остин отталкивается от дверного косяка, затем поворачивается и исчезает из виду, оставляя меня в замешательстве от того, что только что произошло.

— Будет интересно, — бормочет Бен рядом, и я перевожу взгляд с двери на него.

— Что будет интересно? — спрашиваю, чувствуя, как внутри поселяется дурное предчувствие.

— Оставайся в городе подольше, и уверен, ты все узнаешь.

Бен допивает пиво, затем встает и, не давая мне выбора, поднимает меня с кресла и тащит в дом, усаживая на диван с Остином, откуда я пытаюсь наблюдать, как Ронда открывает подарки. И с треском проваливаюсь, потому что Остин сидит так близко, что его запах проникает в мои поры, а его тело опаляет мой бок теплом.

— У тебя слегка покраснели щеки, — говорит мама, протягивая мне кусок пирога, наклоняет голову, чтобы на меня взглянуть, а затем садится рядом.

— Здесь жарко, — объясняю я, не обращая внимания на Остина, который все также сидит рядом, но теперь еще ближе, потому что мне пришлось подвинуться, чтобы освободить место маме.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Остин, и я поворачиваюсь лицом к нему, затем приоткрываю губы, когда он прижимает руку к моему лбу, вызывая покалывание.

— Я в порядке, — уверяю я, отстраняясь от его прикосновения.

— Ты вся горишь. — Он хмурится, отчего между его бровями образуются морщинки, и у меня пальцы так и чешутся, чтобы их разгладить.

— Вовсе нет. — Я кладу руку на щеку, чувствуя, как тепло согревает ладонь. — Ладно, может, слегка.

— Ты должна уйти, — рычит он, и от его резкого тона у меня щиплет в носу от надвигающихся слез. Когда я пришла сюда, то не знала, что больна, и уж точно не сделала этого нарочно.

— Пойдем. — Он берет меня за руку и поднимает с дивана.

Мне хочется пнуть его в голень, но я этого не делаю, потому что за нами наблюдают. Поэтому позволяю тащить себя к прихожей, но как только мы достигаем входной двери, вырываюсь из его хватки.

— Джози, если хочешь, можешь остаться, но Лея должна уйти, — говорит Остин моей маме, когда та выходит из кухни.

Боже мой, что за долбаный мудак! Я больна, но не похоже, что у меня лихорадка Эбола! Клянусь, если бы кругом не было людей, я бы ему наваляла.

— Милая, хочешь, я пойду с тобой?

Вопрос мамы, заданный нежным голосом, частично сбивает с меня гнев, и я качаю головой, прежде чем ответить:

— Нет, останься. Я знаю, с каким нетерпением ты этого ждала.

— Уверена? — спрашивает она, изучая мое лицо, будто я лгу, что почти комично, потому что ей осталось жить несколько месяцев, и все же она беспокоится обо мне, когда единственное, что у меня может оказаться — это банальная простуда.

— У тебя здесь все будет в порядке? — спрашиваю я, игнорируя ее вопрос.

— Со мной все будет нормально, обо мне не беспокойся, просто поспи немного, я приеду домой с Маргрет.

— Уверена?

— Доставь мою детку домой в целости и сохранности, — она смотрит на Остина, заставляя меня съежиться.

— Увидимся позже. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку, но останавливаюсь. Ее иммунная система и так уже слаба, а от того, что я подхватила, ей точно не будет никакой пользы.

— Скоро увидимся.

Достаю из кармана ключи и сильно толкаю Остина локтем в ребра, заставляя его резко вдохнуть.

— Ой, извини, — говорю, будто не нарочно, но он сужает глаза, давая понять, что его не провести. Плевать.

Пройдя мимо него к входной двери, распахиваю ее, выхожу на улицу и спускаюсь по трем ступенькам на подъездную дорожку.

— Мой грузовик вон там, — говорит Остин, удивляя меня, и хватает за руку.

— Я поеду на своей машине.

Хмурюсь, гадая, что он задумал. Остин был милым — ну, за исключением того, что заставил меня уйти с вечеринки. С другой стороны, с каждой минутой чувствую себя хуже. Наверное, я бы поняла, что заболела, если бы не была так поглощена тем, что снова оказалась рядом с Остином.

— Детка, я не позволю тебе сесть за руль. — Он качает головой.

— Перестань называть меня «деткой».

Сжимаю кулак. Раньше он меня так не называл, и сейчас я не уверена, что чувствую по этому поводу. Слово кажется безличным, но каждый раз, когда оно слетает с его губ, мое тело непроизвольно реагирует.

Ухмылка приподнимает уголки его губ, Остин тянет руку ко мне, обхватывая мое запястье, чтобы не позволить дойти до моей машины.

— Ягненочек, пожалуйста, перестань создавать трудности и позволь мне отвезти тебя домой.