Бороздить море втайне от небес. Логики терапевтических изменений

На этом уровне необходимо ввести еще одно понятие, которое в большинстве случаев в области психотерапии игнорируют, хотя оно, вероятно, самое важное, а именно, понятие предсказуемости. Мы уже говорили, что стратегическое изменение направлено на достижение запланированной, а не случайной цели; это означает, что мы вызовем в системе, в которую хотим вмешаться, изменение, которое произведет именно то, что мы хотим, или что-то очень близкое к желаемому результату. Представим себе игру в биллиард: я ударяю по шару, который, отскакивая от бортов стола, забивает несколько других шаров, и я говорю: «Какой молодец!». Это случайность, а не предсказуемость. Предсказуемость имеет место, когда я, прежде чем ударить по шару, говорю, что он сперва стукнется о правый борт, затем о левый, проделает вон тот поворот и забьёт вон тот шар, потом я это делаю, и происходит именно это. Конечно, чтобы это случилось, я должен хорошо уметь это делать. Со времён основания школы Пало Альто о краткосрочной терапии многие говорили: «Это не работает, потому что у меня не получается». Отлично, не правда ли? Если что-то не получается, значит, это неправильно; но для того, чтобы это получилось, нужна постоянная практика. Уже Протагор говорил относительно риторики, что «маэстро – это синтез природной предрасположенности и постоянной практики», и здесь именно «постоянная практика» определяет разницу. У человека может быть предрасположенность, но если он ее не развивает, она не превращается в способность; если предрасположенность есть, но нет постоянной практики, то она теряется. Таким образом, предсказуемость становится центральной концепцией: необходимо располагать стратегией, которая не только позволяет достичь заданной цели, но и должна включать в себя серию тактических манёвров, действие которых в каждой фазе указывает, что именно нам удается произвести. Это позволяет измерять неудачу наших действий не только когда пройден весь путь от начала и до конца – потому что, если ошибаются в конце процесса, не остается времени на исправления, – но и в каждой фазе. Следовательно, модель становится самокорректирующейся. Это характеристика чистой технологии; той самой научной технологии, которая применялась Архимедом, Леонардо да Винчи и Эдисоном, заключающаяся в создании моделей решения проблем, контролируемых в их эффектах. Является очевидным, что для всего этого требуется гораздо больше, чем единичная вспышка гениальности. Когда один журналист задал Эдисону провокационный вопрос, правда ли, что он ошибся две тысячи раз, пытаясь создать лампочку, он ответил: «Я успешно провалил две тысячи попыток создания лампочки, и это позволило мне действительно сделать ее.»

С точки зрения логики вмешательства, когда мы имеем дело с человеком, страдающим обсессивно-компульсивным расстройством или с человеком, страдающим пищевым расстройством либо депрессией, вместо того, чтобы вспоминать, что говорит об этом наша теория, мы должны задать себе следующий вопрос: «Какой способ является лучшим для достижения нашей цели, чтобы облегчить или устранить это расстройство?». Для этого мы должны обладать прогностическим знанием того, как функционирует модель реальности и обратных связей, которая привела к созданию данного патогенного равновесия, и применить модель изменения, которая сделала бы равновесие здоровым. Сегодня, после двадцати лет исследований-вмешательств, благодаря стратегическим изменениям, которых нам удалось достичь в работе с тысячами случаев и которые позволили нам стратегическим образом познать функционирование различных патологий, мы располагаем самыми настоящими протоколами вмешательства, специфическими для лечения самых серьёзных форм психологических и поведенческих расстройств.