Борух Баклажанов. В поиске равновесия

– Борух! – сказал Баклажанов, пожав руку в ответ.

– Что за имя такое мудреное? Надо б записать. Кто ж тебя так назвал-то?

– Родители, полагаю. К ним все вопросы, – улыбнулся Борух, отвечая на этот вопрос уже не первую сотню раз.

Лет тридцать назад Коля попал в аварию и повредил позвоночник. Отечественная медицина была бессильна, и он оказался в инвалидном кресле. Зимой он жил в квартире в каком-то ближайшем городке под присмотром сиделки, на что у него уходили почти все деньги, а летом его перевозили на природу в этот дом. Шли годы, менялись правители и местные князья, одни красноречивее других, страну будоражили катаклизмы всех мастей, перекраивалась ее карта, но все это было где-то далеко, а Коля так и жил в этом покосившемся дедовском доме. За всей кажущейся мягкостью и добродушием скрывалось в нем что-то стальное, что не дало жизни сломать его. Баклажанов часто видел людей, которых судьба стирала в порошок куда меньшими жизненными перипетиями, но Коля был не из тех. Снова и снова своим трудом и упорством он достойно отвечал на ее вызов, сохраняя лицо, что внушало огромное уважение. Выпивал он в меру и лишь по случаю, поскольку все время был при деле, плетя рыболовные сети. Плел он их настолько мастерски, что слух о нем давно уже прошел среди сотен рыбаков и в заказах он недостатка не испытывал. Впоследствии Борух даже отыскал в городе контору, занимавшуюся поставками заготовок для сетей и, договорившись с ними об умеренных ценах, переправлял Коле эти нехитрые «передачи» через знакомых дальнобойщиков, шедших в его сторону. Для всего окружения Баклажанова этот человек стал в итоге воплощением стойкости и железной воли – человеком, подающим пример.

Кроме того дома, в котором Коля проводил лето, была у него еще одна маленькая рыбацкая хижина, построенная давным-давно. Кто плавал по рекам, наверняка видел такие крохотные домики на берегах с мостками-причалами для лодок и мытья посуды, а кто не плавал, скорее всего видел в старых советских фильмах. В них обычно уезжают на несколько дней порыбачить, попьянствовать и подумать или подумать, пьянствуя. Именно туда и направлялась вся честная компания вместе с парой Колиных друзей.

– Ну что, Рамов, пробил твой час! – окликнул его Борух. – Сейчас весь твой атлетизм в нужное русло направим – иди, провиант на баркас грузи, а то там ящики неподъемные! Это тебе не в городе вхолостую штанги в залах тягать да баб катать на плечах – тут сие непозволительно – все только из соображений практики!

Все начали потихоньку собираться, и минут через 20 все было почти готово к отходу. Под конец Рамов загрузил две огромные канистры лодочного бензина, эффектно игранув собственным рельефом и, оставив машины на территории дома, команда была готова отчаливать.

– С Богом! – сказал Коля.

– С ним! – кивнул Баклажанов.

Ходу было часа полтора. Маршрут этот был выработан давно и выполнялся сотни раз при любой погоде и в любых состояниях участников. В целом путь был довольно монотонным, но по лицам бывалых было видно, что они находились в тягостно-сладостном ожидании чего-то. Вскоре все стало ясно. Лодка остановилась в протоке на оборудованной стоянке с табличкой «Традиция», прибитой к прибрежной сосне. Народ заметно оживился, и глаза людей заблестели. Остановка явно имела определенный подтекст, и предположения Боруха подтвердились. Традиционно все баркасы, шедшие с Большой земли к рыбацким хижинам, останавливались здесь, дабы перелить литр-другой водки из стеклянной тары в живые емкости. Народ тут был консервативен и, казалось, эта традиция уходила корнями к древним карелам, так что скорее бы пала английская монархия, чем кто-либо осмелился традицию ту нарушить.

– Давай, Серго, доставай свое пиво безалкогольное – у тебя есть шанс наставить людей на путь истинный! – ехидно подмигнул ему Баклажанов.

– Непьющий что ли? – удивленно спросил Коля, глянув на «Матроса». – Как давно с дистанции сошел?

– Да лет в 20 еще! – ответил тот.

– Мда, побила тебя жизнь!

Впереди был еще довольно долгий путь, посему стол был организован на скорую руку прямо в лодке, чтобы не терять времени. Впоследствии Борух оценил скорее не эффект, а сам процесс. По мановению ока из рюкзаков появилась какая-то закуска из нехитрых домашних заготовок, которая с филигранной точностью делилась на всех присутствовавших охотничьими ножами. Воистину это была командная работа, где каждый был при своей задаче, и весь процесс был настолько четок и оперативен, что напоминал замену колес на пит-стопе «Формулы-1». Уничтожено все было с не меньшим навалом, как при ускоренной перемотке фильма на старом видеомагнитофоне, и группа двинулась дальше, подогретая и вдохновленная уже группой другой – гидроксильной группой этилового спирта.