Борух Баклажанов. В поиске равновесия

– Знаешь, Серго, я тут еще про одних «торпедоносцев» вспомнил! – озорно улыбнувшись, сказал Борух. – Давно это было, ты тогда еще не то что при погонах не был, а в лучшем случае еще голышом в ванной кораблики запускал. Было время, когда в рамках государственной борьбы с алкоголизмом гражданам подкожно вшивали ампулы, которые с легкой народной руки «торпедами» называли, а самих граждан, соответственно, «торпедоносцами». И вот жили-маялись они так, всю энергию в себе держа, а выплеска нет. Кабы всю энергию ту собрать воедино – не то что на десяток флотов мощи бы хватило – Галактику можно б было покорить.

* * *

– Чушь какая-то и небывальщина! – с некоторой долей профессионального возмущения сказал Рамов, однако с трудом скрывая улыбку.

– Иного ответа от действующего офицера ВМФ я и не ожидал! – ехидно парировал Баклажанов.

– Ну, действительно, Борух, напридумывают басен, а все верят потом! На кой ляд алкоголику вшивать какую-то «торпеду», если просто можно бросить пить, как я? – не унимался Рамов.

– Это ты по приезду местным деревенским мастер-класс проведешь под пиво свое безалкогольное. Как раз к вечеру будем!

Ехали они долго, молчали и беседовали и молчали вновь, наслаждаясь одиночеством, которое дарит дорога. Непередаваемое ощущение! Ни один дальнобойщик не в силах долго усидеть на месте, вечно влекомый этим сладостным чувством. Одиночество – это естественное состояние души. С ним мы приходим в этом мир и уходим из него тоже одни, но счастливы те, кто могут побыть в одиночестве вместе. Мы не принадлежим никому, а лишь частично касаясь, оставляем друг в друге какой-то след на разных этапах пути.

В дороге жизнь кажется проще и понятнее. Все очевидно – надо лишь доехать из одного места в другое, и на это время проблемы покидают тебя. Это тот короткий тайм-аут, выданный судьбой для восстановления сил и зарождения мыслей на будущее. Но тем русские и сильны, что дано им было мало дорог, а направления лишь закаляли их, делая непобедимыми.

Все это крутилось у Баклажанова в голове, пока они преодолевали довольно затяжной пятидесятикилометровый участок бездорожья.

– Мда, чувствуется вклад «Минтранса» в закалку духа нации! – чуть подпрыгнув в кресле после очередного ухаба, выдал Рамов, словно прочитав мысли Боруха.

– И не говори, Серго, закаляют, как могут!

Но вот рытвины уже подошли к концу, и все кардинально изменилось. Это было как ярко засветившее вышедшее из-за туч солнце после долгой бури, так резко и внезапно, что Рамов чуть не запил вновь. Безысходное полнейшее бездорожье вдруг перешло в идеальное шоссе. Бывая в тех местах впоследствии, Борух нагонял по нему потерянное до того время. Так поступил он и в тот раз, вынимая всю душу из своего авто и гоня на все деньги.

– Хороша дорога! – с удивлением сказал «Матрос».

– Не хуже заграничной, а то и получше! – ответил Баклажанов, зная, о чем говорил. – Могут ведь, если захотят. Может, дороги сделают и за дураков примутся? Как думаешь?

– Вот с нас с тобой и начнут! – усмехнулся Рамов. – Кстати, пристегиваться-то надо? А то ты вон уже за 200 летишь.

– Уже по желанию! – улыбнулся в ответ Баклажанов.

– Сбрось скорость чутка – расход-то конский, неужто денег не жалко?

– Да чего их жалеть? Пыль это. Сегодня есть, завтра – нет, да и не заберешь их с собой. В ощущения их перекидывать надо – только их забрать и удастся.

Впоследствии Баклажанову рассказывали, что это шоссе существовало в том виде уже долгие годы и почти не ремонтировалось. Построено оно было в раннее постсоветское время и стало для Баклажанова примером отношения к делу. Секретов тут никаких не было – просто шоссе было построено по «госту». В этой забытой Богом глуши чиновники тогда были мало знакомы со всеми тонкостями «откатных» схем, поэтому по простоте души вмешиваться не стали, а рабочие исходили из четких канонов дорожного дела. Дорога та пережила и суровые карельские зимы, и следовавшие за ними таяния снегов. Не брали ее никакие аномалии и басни про перепады температур. Ничего из этого не работало – не работало, потому что сделано все было добротно и на совесть.

Тем временем один за другим уже начали появляться долгожданные дорожные знаки и ориентиры.

– Вроде добрались! – сказал Борух.

Машины притормозили у дома, стоявшего чуть поодаль от дороги, и въехали на территорию. Ворота были уже открыты – было видно, что их ждали.

– Сейчас Коля выедет нас встречать, – сказали знакомые Баклажанову.

– Выйдет, наверное? – переспросил Борух, подумав, что ему послышалось.

– Выедет-выедет. Сейчас все увидишь!

И действительно, через пару минут на крыльце появился человек на инвалидной коляске, бодро спустившийся на ней по нехитрому самодельному пандусу. Это был мужчина за 60 ничем не примечательной внешности, но с добродушно-детской улыбкой. Было видно, что гостям он был рад. Мужчина лихо подкатил к ним и, подобно маршалу, объезжавшему строй на параде, начал со всеми поочередно здороваться. Дошел черед и до Баклажанова.

– Коля! – сказал он, протягивая руку.

Мужчина ему сразу понравился какой-то своей простотой и открытостью.