Борух Баклажанов. В поиске равновесия

– Да я ее, собственно, и не поддерживаю. Я смотрю на это несколько по-иному – если Вам была дарована жизнь, то Вы как-то по-божески или хотя бы справедливости ради должны ответить тем же. Хотя это также лишь моя точка зрения и Вы также вправе не поддерживать ее.

Так уж парадоксально устроен мир, что зачастую лучшие советы по семейной жизни дают люди, у которых этой жизни нет. В «детском» вопросе Баклажанов был лишь теоретиком, поскольку детей у него не было. Вернее, учитывая его прошлую разгульную жизнь, может быть, они и были – просто ему о них не сообщали. Ни в одной из своих подруг он не видел матери своих детей и виноват в этом был лишь он, ибо это были женщины, которых он выбирал сам.

– Я рекомендую Вам почитать про движение Child Free. Мне это очень близко, и я его последователь! – сказала она.

Баклажанов открыл было рот, чтобы парировать, но вдруг представил, в какие дебри придется забраться. Он прекрасно понимал и мог объяснить, что все эти новомодные течения были вбросами издалека и не несли никогда ничего созидательного. Они были лишь частью большой разрушительной игры, пешками в которой были такие, как она. Можно было пуститься в массу рассуждений, что рождение и воспитание детей – это не только счастье и мирской долг, но и толика вопроса демографии и геополитики по достижению хоть какого-то баланса при нарастающем давлении исламского мира. Но на миг представив себе все это, Борух понял, что разорвал бы ее и без того куриный мозг на британский флаг, посему решил промолчать, тем более в лужах глубины он никогда не искал.

– Я Вас услышал! – сказал он в манере «Амбициозного», что тот приметил и ухмыльнулся.

Пока Баклажанов был в раздумьях, «Томная» хвасталась своей подруге кольцом, видимо, подаренным поклонником. Та же в свою очередь показывала ей новые часы, скорее всего подобного же происхождения. Подруга была младше ее – ей не было еще и 20. Она была стройна и длиннонога, что подчеркивала обтягивающими джинсами и открытой футболкой, ладно сидевшей на фигуре. Все открытые участки ее тела были щедро усыпаны татуировками, как у индейца или дикаря. «Арэнбителочка» – ни вправо ни влево», – мелькнуло в голове у Баклажанова.

Борух смотрел сквозь нее и почему-то вспоминал ночные костры, вокруг которых он любил сидеть в походных компаниях, задумчиво глядя на огонь. Костер мирно посвистывал в такт треску свежих поленьев и хвороста, время от времени изрыгая сотни тлеющих микронов из собственного жерла. Они взвивались вверх и зависали, паря будто в невесомости, но мгновенно угасали, а костер вновь продолжал плевать продуктами горения добротных когда-то дров, оставляя к утру лишь пепелище.

Искра Грамова (так ее звали) приехала откуда-то с Севера, пока нигде не работала и жила на присылаемые родителями деньги. Назвали ее так в честь прабабушки, а ту в свою очередь в честь одноименной газеты, основанной когда-то вождем. Искорка была профессиональной тусовщицей и завсегдатаем любых массовых мероприятий, куда они с «Томной» в компании подруг слетались, как мотыльки на ночной фонарь, заверяя все в итоге «гигами» фоторабот. Она вообще любила быть везде на виду и в центре событий, будь то какие-то молодежные праздники или Парад Победы, получая удовольствие от самого течения событий, нежели чем от их сути. Она была молода и еще полна надежд, посещала все мыслимые собеседования и смотрины, пробовалась даже на кастинге в какое-то реалити-шоу, но его не прошла, поскольку ее сочли излишне вульгарной. С «Амбициозным» она познакомилась в одном из ночных клубов и с тех пор с ним приятельствовала, имея на него виды.

Инка все время внимательно слушала ее разговор с «Томной» и вдруг рассмеялась в голос.

– Девоньки, спор ваш ни к чему не приведет. Вы просто соберите все деньги, которые у вас есть, и сложите каждая в свою пачку. У кого пачка толще – та и круче. Всего и делов-то! – выпалила она, давя в себе очередной приступ хохота.

«Томная» скорчила недовольную гримасу в полуухмылке, а Грамова ничего не поняла. Не ее это было – понимать.