Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Сам он по-своему все прекрасно понимал, но для более глубокого погружения ему нужна была научная база, которой не дождался Печорин от Маслоу, ему нужны были знания «Вертикального» человека. Они были необходимы ему как воздух для полного осознания и бесповоротного решения, чтобы забить последний гвоздь в крышку гроба своего врага, ибо всегда и везде единственным топливом для старта было одно – попасть в умы людей.

Борух продолжал истязать себя мыслями, прогоняя в сознании десятки вариантов, и как-то вспомнил о своем давнем разговоре с Нонной Ктовой, той своей учительницей, видевшей его в разных состояниях. Тогда со своей фирменной академической подачей она рассказывала ему о неком Профессоре, который, по ее словам, творил чудеса. «Мне вот фокусников еще не доставало для полноты картины!» – подумал тогда Борух. В то время «фокусник» был уже давно Доктором Медицины и преподавал в одном военном учреждении, ведя и частную практику. «Чем не очередная платная консультация?» – думал Баклажанов и с течением времени все больше склонялся к этому варианту.

Неделю за неделей он вспоминал свою прежнюю жизнь. Она была веселой, полной событий и людей и, вспоминая те времена, он ни о чем не жалел. Но то было в прошлом, и пришли времена другие, требовавшие решений и жертв во имя времен будущих. «Пожертвовать сливой, чтобы спасти персик», или отдать меньшее ради большего», – гласила 11-ая стратагема равных сил древнекитайского трактата. Отступить и наступить, качнув маятник, чтобы вновь прийти к равновесию чаш весов – вот что было нужно. Это трудно, но нет ничего слаще, чем сломать себя для мужчины и человека с интеллектом. Борух думал и вспоминал, вспоминал и думал, упрямо раскачивая тот маятник. Перед глазами у него стоял Доктор Филологии Аль Монахов, с которым они преодолели многое, в перспективе был еще не известный ему Доктор Медицины и, дабы на горизонте не появились легкие очертания Доктора Богословия, с этим этапом пути пора было закруглять.

Погода в тот день выдалась неплохая. За окном ярко отгуливала последние дни теплая питерская осень, словно ударяя по струнам «дембельским аккордом». Баклажанов часто ловил себя на мысли, что, когда он намеревался сделать что-то стоящее, какие-то силы неизменно приходили к нему на помощь. Ему давно казалось, что где-то там наверху за каждого из нас бьются «Черный» и «Белый». Эти двое находятся в вечной борьбе, и лишь от твоих шагов и планов зависит, кто из них получит фору. Ехать было через весь город, но это было и на руку, ибо Борух обдумывал и взвешивал все «за» и «против» в финальном мозговом штурме. Подойдя к нужной двери, он, постучавшись, вошел. За столом сидел человек, который при виде Баклажанова встал и сделал пару шагов ему навстречу, протягивая руку.

– Я Вас приветствую! Мне сообщили о Вашем визите, – как-то кратко и по-деловому сказал он.

Мужчина был лет на десять старше Боруха, но выглядел весьма неплохо и одет элегантно, производя впечатление человека, следящего за собой как внутренне, так и внешне. Кабинет был небольшой с уютным диваном и столиком посередине, а в углах стояла пара письменных досок с начерченными на них какими-то графиками. На первый взгляд весь антураж несколько напоминал тренинги личностного роста, проводимые малолетними мудрецами, но, по счастью, первое впечатление оказалось ошибочным.

– В начале нашего знакомства я позволю себе представиться, – начал он, пожав Боруху руку. – Я тот, кто обучается все глубже видеть сквозь слова и извлекать из них выгоду и для себя, и для других. Я Доктор Медицины. Меня зовут Антон Борисович Штанго! – резюмировал он, словно тяжелоатлет, взявший вес и бросивший снаряд на помост. – Штанго – ударение на «о», – добавил он вдогонку с чуть озорной улыбкой.

– Я Борух Борисович Баклажанов – человек с российским паспортом, – ответил Борух.

– Да Вы ни разу не Борух, Вы боров, Баклажанов. Понижать Вам весовую категорию надо! – все с той же улыбкой бросил Штанго.

– Так ведь жизнь хорошая, Антон Борисыч, не напрягаюсь потому что, в отличие от Вас! – ехидно парировал Балажанов, оглянув стройную фигуру Штанго.

– А придется! – уже сухо и по-деловому отрезал тот.

Проговорили они где-то с полчаса, обсуждая многое и обмениваясь мнениями и даже найдя каких-то общих знакомых. Штанго надо было понять первоисточники всего, посему он и «плясал от печки», вырабатывая наиболее оптимальный план. Он умел слушать и слышать, чем импонировал Баклажанову, Борух же в свою очередь излагал все максимально подробно, насколько считал возможным.

– Давайте порисуем, – вдруг неожиданно предложил Штанго, протягивая Боруху лист бумаги.

– Я не живописец! – ответил Баклажанов.

– От Вас этого и не требуется, – улыбнулся тот, поставив жирную точку посередине листа. – Это Вы сейчас. Попробуйте изобразить Вашу дальнейшую судьбу, – продолжил он, предложив несколько вариантов на выбор.