Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Визиты ветеранов, политинформации и прочие мероприятия подобного толка были обычным делом, но венцом всему были «current events»[26]. Это были все круги ада, которые Ктова заставляла пройти в начале каждого урока английского языка. Они предварялись ее вечным вопросом:

– Who is on duty today?[27]

– I’m in DUTY FREE, – часто мысленно отвечал ей Баклажанов, улетая куда-то.

Это должна была быть сводка внешних и внутриполитических новостей, приготовленная загодя вечером, но подготовить ее на совесть не всегда получалось ввиду игры гормонов и гулянок допоздна. Вот тогда Боруху приходила на помощь его вечная палочка-выручалочка – новость, ежедневно актуальная еще с конца 60-х годов. Словно маститый катала, доставая козырь из рукава, он с упоением начинал рассказывать о новом витке напряженности на Западном берегу реки Иордан и в Секторе Газа. Столкновения в том регионе были обычным делом, и Баклажанов часто и мудро прикрывался как щитом этим арабо-израильским конфликтом на все времена.

По мере становления государств и империй политика приобретает все большую значимость. Людские законы как-то мало-помалу вытесняются, как тощий интеллигент приезжей дородной дамой в очереди за советским дефицитом, а в авангард выходят законы физлицкие, являющиеся главным орудием государственной машины подчинения. Сохранение баланса между этими законами и есть одно из основных назначений рулевого – лидера государства.

Феномен Верховного

«Так будут последние первыми и первые последними, ибо много званых, а мало избранных».

Евангелие от Матфея

Глава 20-ая, стих 16-ый

Так что же все-таки первично – система или люди? Общество ли создает систему или система кует людей? Если когда-то и был ответ на этот вопрос, то остался он где-то в далеком прошлом, и чтобы отыскать его, надобно откатиться далеко назад, а Баклажанов спал и перекатывался лишь с боку на бок.

* * *

– Все эта система, мать ее! – лютовал с дивана Этносов в том их давешнем разговоре, вешая на нее всех собак.

– А что есть система, Эдик? Система – это орудие! В драке действуешь тем, что под рукой. Неплохо, чтобы был дробовик, но, дай Бог, если б кастет в кармане нашелся! Так и с системой. Она и наследство. Редко кто, получив в наследство мыловаренный завод, становился виноделом – так мыло и варил дальше. Правда, был еще вариант завод прогулять, но никак не вино гнать. Начнешь мыло на шило менять – время упустишь, и вмиг обскачут!

– Ты, никак, в адвокаты к мыловарам заделаться решил? – бросил Этносов. – Ты систему эту справедливой считаешь?

– Нет, не считаю! Но она видится мне наиболее конструктивной и жизнеспособной ко времени за окном.

– Почему?

– У людей страха нет! Пропал, понимаешь, напрочь. Бесстрашные все дюже стали! Вот и получается, когда системную шкалу к временной подгоняешь, такой вариант и рисуется! Процесс этот архифилигранный и резких движений не терпит, а дергаться будешь – баланс потеряешь, и все прахом пойдет! Тут внутри системы двигаться надо и, желательно, по-кошачьи, а дальше уж время покажет. Ходить нестандартно надо, вот хоть как тот колхозный Председатель.

– Что за кадр? Поведай-ка! – с неподдельным интересом спросил Этносов.

– Да дед мне историю эту давно рассказывал. Колхоз один рядом с селом их стоял, а посередине него ручей протекал – прямо на две части, считай, колхоз тот резал. Замучился народ вброд ручей переходить каждый раз – мост нужен был. Долго тогда Председатель размышлял, как поступить. По букве закона надобно б было бумагу в райцентр отправлять, да на очередь вставать, как водится. Бумага б та до Второго пришествия по кабинетам ходила, а народ бы тем временем все вброд бы ручей и штурмовал – время тяжелое было, особо не до ручейных мостов. Да даже если бы и срослось все – пришлые, не пойми как, сделали бы, да и сделали бы вообще, а то и вовсе пропили б все или по сторонам растащили. Не доверял Председатель чужакам особо, лишь на своих положиться мог, вот и вспомнил он тогда о местном плотнике!

– Интригует, однако!

– Да уж! Плотник тот вообще личностью интересной был. Звали его Акакий Красногорко. С детства на «Акашу» и «Какушонка» отзывался он с неподдельным раздражением и нес себя по жизни довольно имперски. Он вообще был редким маргиналом. Моды на них тогда еще не было, но он за ней и не гнался, а просто был им. Самокрутку из газеты курил он с не меньшей помпой, нежели чем заокеанский буржуй свою сигару, по-щегольски носил старую потертую шляпу чуть набок и архичинно разъезжал по колхозу на велосипеде, зажав прищепкой правую брючину, чтоб та в цепь не попадала. В общем, что-то явно было у него от «голубых кровей», во всем он был основателен и никогда никуда не торопился. Председатель к тому же его с детства знал, вот и решил мост этот ему на откуп отдать. Скинулись тогда Акакию на это дело всем колхозом, и работа пошла!

– Получается, Председатель то систему стороной обошел? – бросил Эдик.