Борух Баклажанов. В поиске равновесия

– Тебе «шашечки» нужны или «ехать»? От этого и плясать надо. Мост есть? Есть! Старики ходят да радуются, а молодежь по вечерам на нем свиданки назначает – и все при своих. А Красногорко тот на ему полагавшееся дом себе обновил, но и о колхозе не забыл, а мог бы и прогулять все в соседнем селе. Коровник местный поправил да крышу у клуба починил – там потом детям кино показывали, а он их конфетами угощал. Вот такая история внесистемная!

* * *

Так все-таки система или люди? Боруху всегда казалось, что есть еще одна величина, находящаяся вне этих двух, но вместе с тем и их формирующая. Она находится на вершине треугольника, делая его в итоге равносторонним. Величина эта важности огромной, ибо лишь она собирает фигуру воедино. Величина эта – лидеры.

Везде и во все времена так было, есть и будет. В литературе, живописи, спорте, да и на той же эстраде все, так или иначе, зависело от них. Именно они задавали планку, на которую были способны сами, подтягивая за собой остальных. Тем самым они устраивали то соревнование первого и второго, второго и третьего, разгоняя вперед весь локомотив. В результате они создавали вокруг себя империи в эпохах с множеством течений, стилей и школ, которые давали начало новому, но на старте были лишь они. Так было с «золотым веком» русской литературы, начало которому положил Пушкин. «Золотой век» плавно перешел в «серебряный», который уже в свою очередь со временем оказал влияние на «шестидесятников» века 20-го. Но одно дело книги, мольберты или спортивные площадки, а карта мира и судьбы поколений дело совсем иное.

Вопреки бытующему мнению, что ошибки учителей самые страшные, ошибки политиков несоизмеримо страшнее. В результате их вольных или безвольных промахов трансформируется сознание поколений вперед, ищущих уже иных книг, песен и зрелищ и получающих их сполна. И вот с концертных площадок пропагандируется культ денег, а комедианты искрометно шутят над женщинами сомнительной репутации, которые в свою очередь смеются над ними с первых рядов.

Все это следствие взятого когда-то политического вектора. Он берется единожды, и перенаправить его впоследствии очень трудно. Это Вектор Верховного. Он разгоняющий и рулевой поколения, и лишь от него во многом зависит его (поколения) судьба. Верный выбор направления требует от него множества неоднозначных решений, нередко граничащих между добром и злом, потому как политик – это хирург и в этом его парадокс. Зачастую он обязан сделать больно, стоически принимая все общественные пощечины, чтобы в итоге стало лучше. Что до тех пощечин, то они неизбежны, ибо любая глобальная фигура, оставившая след в истории своей страны, навсегда останется спорной в виду многогранности принимаемых решений. Неизменным должен оставаться лишь вектор на благо своего народа.

Борух начал ворочаться в кровати – ему снились танки и толпы бегущих людей. Либерально настроенная интеллигенция и юное студенчество в кровавом протесте громили все вокруг. То была Венгрия 1956 года. О предпосылках в своей докладной записке загодя сообщал в Москву тогдашний посол СССР Юрий Андропов. Уж тот-то был хирург! Видя вперед, он понимал, что империя находилась под ударом, но она выстояла, хоть и «вторым темпом», как сказали бы люди от футбола.

Картина не менялась, и Баклажанову опять снились толпы и танки, но это уже была «Пражская весна». Борух не раз вспоминал слова своего деда: «Нас бы предали все: немцы, румыны, поляки, но чехи – никогда!» Вспоминая те события, говорил он это как-то задумчиво мрачно, явно понимая весь парадокс той хирургии – вмешательства поневоле.

На опыте прошлых ошибок империя выстояла и во второй раз, но то было лишь затишье перед бурей, ибо впереди была Москва. Говорят, империи не стоят вечно и всему приходит свой исход, но ох уж этот третий раз! «И только третий добился своего!» – парила в голове у Баклажанова концовка того старого культового анекдота.

Цифра «3» всегда имела какое-то магическое значение. Говаривали, что Земля стояла на трех китах, три раза крестятся после молитвы и столько же целуют долгожданного гостя. Отец, сын и святой дух; прошлое, настоящее и будущее – все это тройственные союзы. Но есть один, который являет собой цикл любого бытия, – это «рождение, жизнь и смерть».

– Все мы умрем! – услышал вдруг Борух спросонья Евгения Сатановского из не выключенного на ночь телевизора.

При этих словах Баклажанов даже встал, чтобы стоя принять этот постулат аналитика, а уж ему-то он доверял.

– Принято! – сказал он и лег опять, погрузившись в дремоту и досматривая сон.

И снова толпы, и снова танки, но это уже была Москва начала 90-х. Выводов из опыта прошлого сделано не было, и поражение было сокрушительным. Да какое там поражение – это был полный разгром, ибо нет ничего позорнее, чем проиграть на своем поле. Какие к черту это были хирурги, разве что фельдшеры? А может, это были вовсе и не фельдшеры, а наоборот, высококлассные хирурги, просто из клиники напротив. Кто знает? А ведь кто-то знает!