Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Жизнь шла вперед, оставляя времена хирургов в прошлом. Приходили новые времена, и поиск равновесия становился все сложнее. Суть принимаемых решений была настолько тонка, что одной лишь хирургии было мало. Тут надо было быть канатоходцем, и Верховный был подобен ему. Сложив в заплечный рюкзак весь хирургический опыт прошлого, он встал над пропастью, а перед ним был лишь натянутый над ней канат. Он шел медленно, филигранно ступая и ловя равновесие в каждом шаге лишь изредка поглядывая в рюкзак, но упорно двигался, смотря только вперед. Вниз он старался не смотреть – опасно это – любой высотник скажет, да и не разглядишь там ничего на дне ущелья – «броуновское движение», да и только, в общем, одна глубинная возня. Опыт прошлого был у него за спиной, а в руках был только балансировочный шест. Анализ событий и сил, пестрота и разноголосие мнений, союзов и партий – все было в том шесте, с которым он ловил равновесие при малейшем дуновении ветра над пропастью. Есть партии, а есть «линия партии» – тот самый векторный и прямой, как струна, канат, по которому он ступал.

Он шел и останавливался и поэтапно шел опять. Ему было трудно, ибо он был первым, а первому труднее всего. Время от времени ветер усиливался, и однажды равновесие он чуть не потерял, отвлекшись на один телефонный звонок.

Архипелаг Эммы Эпатажной

«Архипелаг – это группа островов, расположенных близко друг к другу и имеющих обычно одно и то же происхождение и сходное геологическое строение», – пишут в одной электронной энциклопедии. Обычно архипелаг либо сам является отдельным государственным образованием, либо какому-то государству принадлежит. В мире их очень много и обо всех все известно и написано немало. Но ходили слухи, что существовал Архипелаг, принадлежавший какому-то военному ведомству. Жизнедействовал он весьма органично. Каждый остров выполнял свою функцию: на одном делали ракеты, на другом обучали ракетчиков, на третьем же стояли дома отдыха, где от ракет можно было, забывшись, отдохнуть.

На тот самый остров в один погожий день прибыла по распределению одна амбициозная практикантка. Звали ее Эмма Эпатажная. Она была из обеспеченной семьи, образована и недурна собой, чем еще давно привлекла внимание своего земляка Архипа Елагина. Он был распорядителем Архипелага, мужчиной серьезным и восседал на главном острове. Оба они ракет никогда не видели, но о существовании их догадывались. Работали они сообща, но говаривали, что связывало их не только армейское братство. Позже стало выясняться, что утомленные ракетчики, приезжавшие на остров в дома отдыха, отдохнуть в них не могли, поскольку все они вместе с плодородным слоем земли под ними были куда-то проданы, а денег никто не видел, ибо ушли они уже на другие архипелаги – более южные.

Народ негодовал, и началось судилище. Эпатажную закрыли в темнице, где она мужественно преодолевала все тяготы и лишения, лишь изредка выходя на еду, гулянья и купить необходимое. Елагин за всем этим наблюдал, но безнаказанным тоже не остался, будучи пожуренным за халатность, хотя в халате его никто не видел.

Заточение не прошло для Эммы даром. Северин Боэций явил миру свое «Утешение философией» в неволе, Эмма также открыла в себе массу талантов. Она активно занималась стихосложением, рисовала, делала оригинальные четки и нарды и даже запела, чем просто вбила последний гвоздь в крышку гроба судебной системы. На свою песню «Бахилы» она даже выпустила клип, где задорно пела и танцевала, эффектно помахивая добротным филеем. Клип, правда, особого успеха и долгой жизни не имел, потому что для прорыва начинающего дарования зачастую требуется участие известного медийного лица, и, казалось, на подтанцовке вполне уместно бы смотрелся генеральный прокурор.

Вскоре Эпатажная и вовсе была выпущена с миром на свободу с чистой совестью, чем еще больше усилила общенародное недоумение, потому как все определенно понимали, кто кому позвонил. Понимали. А толку?

* * *

Верховный двигался дальше, и шаги его становились все увереннее. Южный ветер стихал и усиливался западный, но он продолжал идти, ловя равновесие в каждом шаге. Он прошел уже много и многое, но до штиля было еще далеко, и где-то там вдалеке его уже ждал второй. Тот был моложе, глаз у него был зорче и нюх острее. Он наблюдал за первым и вбирал от него все лучшее, учась на его ошибках. Общественное перевешивало в нем личное, а идеи брали верх над материями. Он давно изжег из себя равнодушие, шел по своему прямому ментальному пути и смотрел с первым в одну сторону. Он был с ним одной крови – он был патриотом.

Национальная идея. Миф или реальность?

С самого рождения Баклажанов жил в одном и том же доме. Это был один из первых жилищно-строительных кооперативов в Ленинграде. Данная форма строительства жилых домов популярна и по сей день, но ввиду множества дурно пахнущих афер имеет скорее негативный окрас.