Босиком по траве

Сэмюэль уже не улыбался, его взгляд сосредоточился на моем лице. Я не поспевала за его частыми сменами настроения. Минуту назад он пел пошленькую песенку, карикатурно изображая ирландский акцент, а теперь напряженно вглядывался в мои глаза.

Я обратила на него ответный взгляд, надеясь выиграть в гляделки, однако через несколько секунд сдалась.

– Так ты не споешь мне «Ирландский плач»?

– Пока не знаю.

– В каком смысле?

– Это зависит от того, сыграешь ли ты для меня, когда я отвезу тебя домой.

Теперь уже я переменилась в лице. Я прекрасно осознавала свои чувства к Сэмюэлю. И подсознательно упиралась, понимая, к чему все это может привести, и не зная, готовы ли мы к этому. Музыка имела надо мной огромную власть. Вспомнить хотя бы поцелуи, которыми мы обменялись под влиянием волшебной музыки Дебюсси. Я сомневалась, что устою перед Сэмюэлем, особенно, услышав звуки симфоний. И что мое сердце выдержит еще одну несчастную любовь.

– Мне кажется, «Ирландский плач» может тебя отпугнуть.

Солнце постепенно скрылось за западными холмами. Голос Сэмюэля был тихим и ровным, как опускавшиеся на землю сумерки.

– Возможно… – Я отвела взгляд и потянулась к корзинке от Нетти.

Чтобы и дальше держать себя в руках, мне нужно было подкрепиться.

Нетти собрала нам сэндвичи с индейкой на домашнем хлебе и печенье с шоколадной крошкой. К счастью, никаких лимонных квадратиков. Еще она положила несколько персиков из своего сада, а Сэмюэль добавил к ним пару банок диетической колы и бутылку воды. Мы молча набросились на еду. Я выразила свое одобрение довольным стоном.

– Ты в порядке? – улыбнулся Сэмюэль, когда я в очередной раз блаженно вздохнула.

– Еда намного вкуснее, когда ее готовила не я.

– Ты отлично готовишь.

– Не спорю, – согласилась я без лишней скромности. – Просто приятнее, когда кто-то другой сделает тебе сэндвич. Его даже есть вкуснее. Не могу объяснить почему.

– А я после армии стал ценить возможность самостоятельно приготовить себе еду. В столовой, когда она есть, кормят неплохо, но вот сухой паек – нет, увольте. В лагере мы называли его «сухой кошмар». Я предпочитаю точно знать, из чего состоит мой обед, а это возможно, только если я приготовил его сам.

– У тебя что, пунктик насчет контроля? – поддразнила я, вгрызаясь в персик.

– М-м. Да, пожалуй. – Сэмюэль бросил взгляд на темную воду. – Когда понимаешь, сколько всего на свете не в твоей власти, начинаешь хвататься за все, что ты в состоянии проконтролировать.

Мы молча доели свои припасы. Тени продолжали расти, пока не слились между собой, окончательно вытесняя свет. Последние лучи солнца исчезли, и в небе начали зажигаться звезды.

– Поверить не могу, что я здесь, – вздохнул Сэмюэль, растянувшись на своем колючем армейском покрывале и подложив руки под голову.

– Почему?

– Месяц назад я был в Ираке. Каждый второй день – на посту, в камуфляже, сапогах, очках и шлеме. Я никуда не выходил без оружия и боеприпасов. А теперь я будто в параллельной реальности. – Он помедлил. – Пойдем купаться.

– Что?! – рассмеялась я и тут же подавилась соком персика.

– Мне хочется поплавать. Посмотри, как звезды отражаются в воде. Как будто вглядываешься в космос.

– С дерева еще лучше, – сказала я не подумав и тут же пожалела об этом.

– Правда?

Сэмюэль окинул дерево оценивающим взглядом. Потом вскочил, скинул ботинки и принялся расстегивать штаны.

– Сэмюэль!

Меня окатило жаром. Я разрывалась между смущением и любопытством.

– Я залезу на дерево и спрыгну в воду.

Я вздохнула. Видимо, это какая-то мужская тяга к опасности. Неужели все парни в моей жизни обязаны забираться на это дерево и прыгать оттуда?

– Давай со мной, Джози. – Сэмюэль прищурился, глядя на меня, сжимая в руках футболку. Его грудь была такой широкой и крепкой, плечи и руки – мускулистыми, а пресс – выпуклым. Я опустила взгляд на свои руки, чтобы не пялиться на него, и ответила:

– Не-а. Я выше пары нижних веток никогда не забиралась. Оттуда отлично видно отражение звездного неба.

– Сегодня утром ты сказала, что последуешь за мной куда угодно, – принялся уговаривать он шутливым тоном. – Ну пожалуйста!

На мне был черный топик. В сочетании с трусиками он, пожалуй, вполне подходил на роль купальника. Я не дала себе как следует задуматься. Я всегда была слишком практичной, слишком разумной, слишком скучной. Решено: я иду купаться. Я быстро стянула с себя юбку и оставила ее на земле, как и босоножки. Потом я сделала глубокий вдох, посмотрела на Сэмюэля и расправила плечи, придавая себе уверенный вид.

– Если я упаду и разобьюсь, ты очень сильно об этом пожалеешь, – сказала я, пытаясь храбриться.

Сэмюэль, словно уловив мою неуверенность, не стал меня разглядывать. Он повернулся и запрыгнул на нижнюю ветку так легко, будто поднялся на несколько ступенек по лестнице. Я поморщилась, не зная, как бы мне проделать то же самое, не растеряв остатки достоинства. Сэмюэль встал в том месте, где ветви расходились в разные стороны от ствола, и наклонился ко мне, протягивая руку.

– Хватайся возле локтя, я тебя подниму.