Боснийский ад

— Этого не может быть! — воскликнул он, и, прежде чем Нена успела остановить его, открыл дверцу и ступил на дорогу. — Послушайте... — начал было он, и в этот же момент щелкнул автоматический пистолет четника. Американец упал на спину, и Нена увидела, что у него дыра на том месте, где был глаз. 

Русские на переднем сиденье окаменели.

— Нам просто нужна женщина, неужели непонятно, — сообщил им четник.

Виктор повернулся к ней с расширившимися от страха глазами. 

— Я думаю...

Нена передвинулась по заднему сиденью и вышла из той же дверцы, что и американец. Она было склонилась над ним, чтобы осмотреть, но один из четников рванул ее за руку. Главарь схватил мертвеца за ноги и поволок его в заснеженный кювет. 

— Вот тебе и американская группа, — пробормотал он себе под нос. 

Русским приказали развернуть «тойоту», и теперь они встревоженно ожидали разрешения уехать. Оба избегали встречаться с Неной глазами. 

— А ну проваливайте отсюда, — приказал главарь, и машина сорвалась с места. Четники с хохотом несколько раз выстрелили поверх крыши. 

Нена осталась стоять на месте, покорно ожидая своей участи. 

Кабинет КО остался почти таким же, каким и помнил его Дохерти: та же неизменная кружка чая, примостившаяся на стопке бумаг, карты и фотографии в рамках на стене, за окном обнаженные деревья окаймляют парадный плац, а вдалеке силуэт Черной горы. Видимые изменения коснулись только фотографий на письменном столе Барни Дэвиса: дети повзрослели на год, а вот портрет жены куда-то запропастился. 

— Принесите чашечку чая, — сказал КО в интерком. — И печенье? — спросил он Дохерти.

— Можно и печенье, — сказал Дохерти. Приходилось заново привыкать к этой полной опасностей жизни. В казармах САС, расположенных в Стирлинг-Лайнз, утверждали, что от этого печенья из крутого теста, выпеченного в местной столовой, подразделение понесло больше потерь, чем от террористов. Разумеется, это была изощренная ложь — на самом деле от печенья из строя выходили не чаще, чем от смерти. 

— Есть новости от Рива? — спросил Дохерти.

— Нет, но, насколько нам известно, жена его по-прежнему работает в госпитале в Сараеве. 

— А откуда такая информация поступает?

— У МИ6 есть свой человек в этом городе. Не спрашивай меня зачем. Министерство иностранных дел попросило его разнюхать там кое-что для нас.

Дохерти принесли чай и сомнительного вида печенье. 

— Я собираюсь захватить ее с собой, — сказал он Дэвису. — Даже если они и разошлись, я полагаю, уж скорее всего он послушает ее, чем кого-либо еще. 

— Что ж, спросишь у нее, когда доберешься туда... 

— В Сараево? — спросил Дохерти с полным ртом. Печенье невозможно было разгрызть — оно было твердым, как камни. 

— Да, в этом году оно что-то не удалось, — сказал Дэвис, замечая выражение лица Дохерти, отчего шотландец подумал, уж не хранил ли КО в своем подвале образцы этих проклятых выпечек с указанием года, как на марочных винах. 

— Сараево выглядит вполне подходящим местечком для начала операции, — продолжил Дэвис. — Там у нас Нена Рив и для связи — человек МИ 6. Кстати, его зовут Торнтон. Должны быть там и уроженцы Завика, которые расскажут тебе о городе и его окрестностях. Плюс к тому, там есть подразделение ООН и куча журналистов. Так что сможешь разработать самый выгодный маршрут и узнать, чего ждать по дороге. Ну а в этот чертов город мы тебя, разумеется, доставим. 

— Я думал, там аэропорт закрыт.

— Открыли в очередной раз пару дней назад, для свободных полетов. Правда, нет никакой уверенности, что завтра он будет открыт. Если сербы не садят туда из артиллерии, с холмов, так сербы с мусульманами стреляют друг в друга через посадочную полосу. А если обе стороны почему-то ведут себя тихо, значит, наверняка там пурга. И вообще, чем больше я знаю об этой войне, тем меньше мне хочется, чтобы мои люди были вовлечены в нее. 

Дохерти глотнул чайку, почти очистив рот от остатков печенья. 

— Сколько человек я могу взять с собой? — спросил он.

— На твое усмотрение. Но я счел бы достаточной группу из четырех человек. 

— Я тоже. А что, Клинок Уилкинсон и Бен Невис в порядке?

Даррен Уилкинсон и Стюарт Невис были двумя из троих, которые высадились с ним на аргентинском берегу во время Фолклендской войны. Третий, Ник Вакнадзе, уволился из САС, и Дохерти считал этих двоих почти идеальными товарищами в бою. 

— Боюсь, Невис сейчас в гипсе. Они с женой поехали на рождественские праздники покататься на лыжах во Французские Альпы, и он сломал ногу. А вот сержант Уилкинсон под рукой. И, я думаю, он запрыгает от радости, что у него есть шанс смыться от муштровки новобранцев в Биконе. 

— Хорошо. Я уже соскучился по его устрашающему чувству юмора. 

— А как насчет остальных?

Дохерти на минуту задумался.

— Да я уж давно не владею ситуацией, босс...

— Ты помнишь колумбийское дело? — спросил Дэвис.

— Кто же такое забудет?