Босс моего бывшего

Её губы мягкие, нежные. С лёгким привкусом помады, которую никак не удаётся слизать. Стойкая, зараза.

Туман в голове клубится, и я позволяю себе ненадолго расслабиться и забрать из этого момента всё, что смогу унести.

Варя замирает, но её замешательство длится жалкие секунды: приоткрывает губы и впускает мой язык. Позволяет себя целовать, и я жадно атакую её рот, беру приступом. Не могу насытиться – мне мало этой мизерной дозы блаженства.

Моя рука лежит на её пояснице. Я надавливаю сильнее, притягиваю к себе дрожащее, идеальное в каждом изгибе, тело. Устал от расстояний – от них слишком много проблем и дурных снов.

Варя отвечает на поцелуй через несколько бесконечных мгновений, когда казалось, что оттолкнёт, ударит. Если бы сделала так, я бы ушёл. Оставил её навсегда. Но Варя жмётся ко мне, положив руки на плечи, робко гладит, цепляется за рубашку. Мой пиджак падает на землю, шелестит у ног. Не глядя, откидываю его в сторону – мешает. Судя по всплеску воды и хлопкам крыльев испуганных лебедей, он пикирует прямо в пруд.

Наш поцелуй с каждым мгновением глубже, а жадные руки переплетаются, исследуют, гладят и касаются. Я кладу ладони на её лицо и возвращаю себе контроль над ситуацией.

Варя подчиняется, только всхлипывает очень по-детски, доверчиво отдаётся моим рукам и губам, позабыв о месте, времени и том, что так долго отталкивала меня. Теряет голову, и я бессовестно этим пользуюсь. Как наглый варвар, беру приступом самую лучшую женщину.

Женщину, которую почти не знаю, но которую чувствую на уровне подсознания.

– Не смей говорить о себе плохо, – “вбиваю” между поцелуями в её хорошенькую голову простые истины.

Готов повторить ещё тысячу раз, но на этот раз Варя ловит мои губы, затыкая самым надёжным и сладким образом – целует меня.

Её тонкие руки обвивают мою шею, и по позвоночнику вниз проносятся мурашки, соединяясь в тугой горячий комок. Меня выносит от ощущений, жажды, потребности обладать. У меня слишком давно ничего не было, и я готов взорваться от любого неосторожного прикосновения. А Варя, будто нарочно, зарывается пальцами в мои волосы, царапает ногтями кожу головы, посылая по телу разряды и импульсы.

Да что ж ты делаешь со мной, девочка?

Я нахожу в себе силы оторваться. Отстраняюсь, напоследок носом трусь о её тёплую щёку, а Варя дрожит.

– Замёрзла? – мой хриплый голос легко спутать с рычанием голодного зверя.

Обнимаю её за плечи, она тычется в мою грудь, обнимает за талию и тихонько дышит, как сонный котёнок.

– Я… нет, это не от холода.

– Тогда почему дрожишь?

Мне хочется, чтобы она вслух сказала, чтобы призналась наконец хотя бы самой себе, что я для неё – не пустой звук. Но Варя, как обычно, находит повод для тысячи вопросов:

– Что мы делаем, Дима?

Впервые она называет меня так. Не по фамилии, не Дмитрием Николаевичем. Просто Димой и это, чёрт возьми, прекрасно.

– Мы? А на что это похоже?

– На то, что я сошла с ума и чуть было не завалила тебя в кусты.

– Сил бы не хватило меня завалить, – смеюсь и целую её в макушку.

– Я очень старалась, – Варя поднимает голову, смотрит на меня снизу вверх, облизывая припухшие губы без следа помады. – Ты испачкался.

Господи, она меня убивает своими непредсказуемыми реакциями.

Она медленно отпускает руки, я делаю крошечный шаг назад, даю ей немного свободы. Что делать собралась? Я не понимаю. Но Варя шустро присаживается на корточки, поднимает упавшую сумочку и находит там упаковку влажных салфеток.

Вопросительно смотрю на неё, а Варя достаёт одну и, нахмурив брови, стирает следы своей помады. Оставляет на губах поганый химозный привкус и удовлетворённо хмыкает.

– Вот так-то лучше. Теперь ты снова настоящий Биг босс, – улыбается и снова хмурится. – Только помаду мою сожрал и не подумал, как мне после этого на глаза людям показаться? Взъерошенная, с поплывшим макияжем… эгоист ты, Дима.

– Ты невероятно красива, особенно сейчас. И не смей со мной спорить.

Варя комкает салфетку в руках и полосует меня внимательным взглядом.

– Чего ты добиваешься, Дима?

– Тебя добиваюсь. Разве это не видно?

– И что ты будешь со мной делать?

– Любить.

– Жену ты свою тоже любил? Хоть когда-нибудь?

– Любил, – киваю. – Очень любил. Зачем бы мне было жениться в другом случае?

Варя кажется сбитой с толку. Мнётся, с ноги на ногу переступает, отводит взгляд. Губу закусывает, хочет что-то сказать, и по мягкой складке между бровей ясно – думает о серьёзном, решается.

И когда кажется, что пауза будет бесконечной, она говорит:

– Ты наглый, беспринципный, готовый идти по головам. Как слепой носорог, несёшься вперёд.

– Я такой. В чём смысл притворяться? Это в двадцать хочется быть лучше, чем ты есть, потому что на самом деле ты ещё никто. Так, заготовка под человека. В тридцать девять кочевряжиться – стыдно. И не приносит дивидендов.

– Дима, ты даже не в моём вкусе.

– Бывает. Знаешь, я вот терпеть не мог морковь, а теперь трескаю за обе щёки.

– Опять он усмехается, – восклицает Варя и головой качает. – Ты невозможный, знаешь? Просто невыносимый тип.