Божественная игра

— Ты, я вижу, умный парень, — начал он. — Соображаешь быстро. Да, мы действительно — собственность и ты теперь с нами в одном котле. И жрать нас будут всех скопом. Кого-то первым, кого-то последним. Ложка у хозяев большая. Так вот, на судне нужен только один пилот. В инструкциях написано, что два, но правила сам знаешь для чего придуманы. Тем более, второй нужен только на экстренный случай. Например, если я вырублюсь, он должен заменить меня. И почти все делаю я сам. Брюс… Он, как бы это сказать помягче, немного туповат. Тупой он, Брюс, и соображает хреново. Я не рискую доверять ему что-то серьезнее таких вот проверок — работа для низкоквалифицированного персонала. Вон их сколько носится. Видишь? А засунули Брюса сюда… э-э… по блату, короче. Его все равно в армию хотели забрать — не учился, не работал, так… Вот богатенький дядюшка — откуда ни возьмись! — постарался. Короче, так! Ты пока сиди тихо и смотри, учись. А Брюса я потихоньку отодвину. Будешь ты вторым. Понял? Конечно, я понял, что ж тут непонятного.

ЗЕМЛЯ, БОСВАШ, 11.54, ВРЕМЯ — ОБЩЕЕ СРЕДНЕЕВРОПЕЙСКОЕ 14.05.2023

Старт, мой первый старт в жизни, за вычетом виртуальных тренажеров. Первый настоящий старт с перегрузками и помутнением в голове — реальными, а не наведенными. И никто не копается в нервах… Надо сказать, меня охватил легкий мандраж. В Академии я постоянно трясся от бессильной злобы, когда не допускающий возражения голос приказывал лечь на койку и расслабиться. Но гнев — вот и все, что я чувствовал. Я знал, что никуда не денусь из своей пластиковой ячейки, моей временной палаты, которая имеет все шансы стать реанимацией. А сейчас — вот он, корабль, а вот и трап.

Как оказалось, нормальное положение «Барса» все же горизонтальное и садится он подобно самолету. А сейчас наш «котенок» казался ничтожным и удивительно изящным по сравнению с огромным и грубым носителем. Звериная мощь этих двигателей вынесет нас на орбиту, потом носитель развалится на куски, а «Барс», сделав пару кругов вокруг Земли, чтобы окончательно скорректировать маршрут и выйти на необходимые координаты.

Наш путь лежит к Фаусту, немалых размеров планете, что вращается вокруг, естественно, Мефистофеля. Мефистофель — «белая звезда», то есть стоит она на ступеньку выше нашего «желтого» Солнца. На Фаусте неоднократно бывали наши зонды, мерили температуру, давление, брали образцы атмосферы — состоит она из абсолютно чуждых нам газов, но мыши в ней не сдохли, значит, не сдохнем и мы. Вот он, закрытый, но обширный аквариум с белыми крысами, а рядом баллон с чужой атмосферой. Нам положено дышать ею пятнадцать минут в земные сутки, для привыкания. А мыши дышат круглосуточно. На «вкус» воздух Фауста кисловат, будто затхлостью какой-то отдает. А так — ничего, вполне нормальная атмосфера, немного в голову бьет, но это с непривычки. Когда кислорода много, тоже «ведет»…

Через минуту полдень. Пора. Пат поднимается по трапу первым, Брюс по привычке идет за ним следом, но Пат отталкивает своего «второго» и пропускает меня. Зря он так, потихоньку надо было… Но Брюс, вроде, и ухом не ведет. Он что, и вправду такой кретин? Приходит новый человек и первый пилот уже ставит его на трап вперед тебя, что тебе думать?.. Оказывается, ничего.

Рубка «Барса» невелика. Можно даже сказать, тесна. В ней с трудом умещаются два кресла и приборная панель, оставляя немного места для передвижения — большую часть рубки занимает громоздкая установка «трансфер». Вот — один из памятников прогрессу! Электроника, способная исказить пространство! То есть, пространство уже искажено в достаточной мере, нужно только воспользоваться этим. Черные дыры — феномен, открытый в двадцатом веке, теперь мы используем его для прыжков через миллионы световых лет. Мы научились обгонять время, мы смогли вырваться из оковов материального. И это одно из величайших достижений. Не нужно придумывать ничего нового, все уже придумано до нас.

Люк звякнул, закрываясь. Я улегся в кресло позади двух пилотских. Интересно, для кого оно было предназначено, если и двоих на судне хватает с головой? Секунды стали тяжелы и велики, они медленно подкатывались к краю, так же медленно срывались и летели вниз и, наконец, разбивались в дребезги с гулким стуком, без звона. Одна, вторая, третья… Взревели двигатели. Задрожал корпус, крупно задрожал. Сердце трепыхнулось в груди. Только… только… только не страх, сейчас не время… Панический страх — то, что иногда настигало меня, и то, чего я боюсь больше всего в жизни. Бояться страха… Подумать только, я боюсь страха! И тут грудь сдавило невидимой чугунной плитой. Каждый вдох давался тяжело, с потом, с хрипом, со слезами из выкаченных глаз.

— Спокойно, Майк, — просипел впереди Пат, — не паникуй, дыши нормально…