Божественная интермедия (СИ)

У него жену похитил,

Медную тарелку в тюбик

Он скрутил без многих гитик.

Просто пальцами. И в щепки

Стол сломал в пылу разноса

Со столешницей из крепких,

Как гранит, дубовых досок.

Загоревшись в жажде мщенья

И горячке сумасшествий,

Царь подумал: похищенье –

Повод для активных действий.

Он собрал большое войско

И пошёл войной, сметая

Всех соседей, не по-свойски

Грабя их и поджигая.

Где-то с битвами, а где-то

Проходя почти свободно,

Войско с наглостью отпетой

Брало силой что угодно.

Но увлекшийся взиманьем

Неподъемных контрибуций

Царь растрачивал вниманье,

Силы и ассигнованья

На разбой тупой и куцый.

К цели ж продвигался слабо.

Но — как средь царей бывает –

Он считал, что баба бабой,

А пограбить не мешает.

Покорив десятки разных

Крепостей и стран несмелых,

Войско царское ужасно

От обозов разжирело.

Жадность с алчностью не знали

Ни порядка, ни границы.

Тучей к войску прилипали

Проходимцы и блудницы.

Так что вскоре ясно стало:

Боевая единица

Боевитость растеряла

И успела разложиться.

Каждый воин больше думал

О надежном сохраненье

Прикарманенной им суммы,

Чем о бое и сраженье.

11

Только от того, что боги

Позволяли благосклонно

Избегать царю тревоги

Быть врагами поражённым,

А порой прямым участьем

Помогая в бранных стычках,

Триумфатор-царь отчасти

Был таким лишь по привычке.

Сколь ни сладок вкус победы,

Шло к тому, что очень скоро

Должен был он встретить где-то

Хоть подобие отпора.

Но не встретил. Страх сильнее,

Чем разумное мышленье.

Он хранил царя вернее,

Чем Олимпа вспомощленье.

Полководцы стран, что были

На пути царя-ревнивца,

Рассудительно решили

Пропустить сего спесивца.

Дескать, незачем стараться

Защищать свою державу,

Если боги суетятся,

Гордецу верстая славу.

Лучше уж соединяться

С войском вражьим, право слово,

Чтобы вместе наслаждаться

Грабежом добра чужого.

Так, пока на эмпиреях

Боги мерялись уменьем,

Не о чём не сожалея,

Ткать интриг хитросплетенье,

Царь-воитель громогласно

Подошёл к стенам столицы,

Где с избранницей прекрасной

Паренек успел укрыться.

Этот юноша бездумный

Вместе с краденой подругой

Всё забыл. Они безумно

Были счастливы друг с другом.

Им отнюдь не досаждали

Размышленья и тревоги.

Что б потом о них не стали

Думать люди или боги.

12

Войско город окружило,

Ощетинившись шатрами,

Всю округу задымило

Бивуачными кострами.

Не считая мелких стычек,

Всё прошло довольно гладко.

Сытые своей добычей,

Воины не рвались в схватку:

Ни лихих ударов сходу,

Ни форсированных штурмов, —

Тихо, с легкой неохотой,

Как бы чинно и культурно.

Даже царь, изнеможённый

Неудобствами похода,

Местью злобной поражённый

Не пожаловал заботу

Штурма подготовки нудной

И, себя не утруждая,

Пил неделю беспробудно,

Свой шатёр не покидая.

Дня четыре после царь наш

Тихо маялся похмельем,

Объяснив, что, мол, астрально

Он готовится к веселью

Сокрушительного штурма

С разграбленьем осаждённых.

Сам же зло и нецензурно

Поносил вакханок жжёных.

Только где-то через месяц

Полноценный бой случился.

Царь, слегка покуролесив,

Побузил и отступился.

Он почувствовал: осада

Будет очень невесёлой.

Сердце жёсткая досада

Сжала обручем тяжёлым.

13

Царь опять запил. Вакханки

У шатра его кружили

Беспробудной жуткой пьянки

Бесконечные кадрили.

И солдаты не отстали

В питие от полководца,

Также бурно загуляли,

Пили всё, что только пьётся.

Горожанам было б можно

Опрокинуть вражью силу,

Коль она неосторожно

И бездумно закутила.

Стоило б глубокой ночью

Сделать вылазку лихую

Да порвать врага на клочья,

Перерезать всех втихую.

Но, испуганные видом

Громких вражеских гуляний,

Осаждённые забито

Ждали божьих воздаяний.

Били лбы свои о землю

И молились с исступленьем.

Те, чей разум глухо дремлет,

Поддаются отупенью.

Обе стороны конфликта

Явно не желали биться.

Олимпийского вердикта

Ожидали что ль, ленивцы?

Люди словно разучились

Что-то думать или делать,

Коль пред тем не заручились

Божьей помощью умелой.

Боги же — на то и боги,

Чтоб не ведать глупой лени,

Чтобы вялостью убогой

Не страдать до ожирений.

Им, конечно ж, восхотелось

За столетья беспробудной

Скуки хоть каким-то делом

Скрасить серость сонных будней.

Вот такая обстановка

Неожиданно сложилась:

Боги — развлекались ловко,

Люди — ждали божью милость.

С мерзким качеством извека

Род людской сосуществует:

Перед ленью человека

Даже божества пасуют.

14

Но всегда найдётся кто-то,

Не желающий безделья;

Тот, кто предпочтет работу

Безудержному веселью;

Тот, кто выберет сраженье

Вместо длительной осады;

Тот, кто славен ярким рвеньем,

А не яркой буффонадой.

Было в войске два героя,

Два вождя из царской рати,

Кто не только для разбоя,

Но и славы вящей ради

К войску присоединился

И остался не доволен

Тем, что царь остановился

И не рвался в битву боле.

А в царе угасли мщенья

Ярость и тоска разлуки.

Не желал он возвращенья

Им утраченной супруги.

Даже самая из самых

Ярких, писаных красавиц

В облаченьях шёлкотканых

Похвалы и звонких здравиц,

Даже этакая фифа

Может надоесть мужчине,

Если в серой бытовщине

Будней жизнь его тосклива.

Не вникая в суть и сложность

Мыслей, свившихся упруго,

Царь оттягивал возможность

Встречи со своей подругой.

15

Но героев не волнуют

Приземленные мотивы,

Что в мозгу дистиллирует

Лидер их неторопливый.

Им, героям, только слава

Ощутимо греет душу,

Им бездействие — отрава,

То, что их гнобит и душит.