Божественная комедия (илл. Г. Доре)

Язык, который создал я, угас
Задолго до немыслимого дела
Тех, кто Немвродов исполнял приказ;[1663]

₁₂₇

Плоды ума зависимы всецело
От склоннностей, а эти — от светил,
И потому не длятся без предела.

₁₃₀

Естественно, чтоб смертный говорил;
Но — так иль по-другому, это надо,
Чтоб не природа, а он сам решил.

₁₃₃

Пока я не сошел к томленью Ада,
«И» в дольном мире звался Всеблагой,
В котором вечная моя отрада;

₁₃₆

Потом он звался «Эль»; и так любой
Обычай смертных сам себя сменяет,
Как и листва сменяется листвой.

₁₃₉

На той горе, что выше всех всплывает,
Я пробыл и святым, и несвятым
От утра и до часа, что вступает,

₁₄₂

Чуть солнце сменит четверть, за шестым».[1664]

Песнь двадцать седьмая

_{Восьмое, звездное небо (окончание) — Вознесение в девятое небо}

₁

«Отцу, и сыну, и святому духу» —
Повсюду — «слава!» — раздалось в Раю,
И тот напев был упоеньем слуху.

₄

Взирая, я, казалось, взором пью
Улыбку мирозданья, так что зримый
И звучный хмель вливался в грудь мою.

₇

О, радость! О, восторг невыразимый!
О, жизнь, где всё — любовь и всё — покой!
О, верный клад, без алчности хранимый!

₁₀

Четыре светоча[1665]

передо мнойПылали, и, мгновенье за мгновеньем,
Представший первым[1666] силил пламень свой;

₁₃

И стал таким, каким пред нашим зреньем
Юпитер был бы, если б Марс и он,
Став птицами, сменились опереньем.[1667]

₁₆

Та власть, которой там распределен
Черед и чин, благословенным светам
Велела смолкнуть, и угас их звон,

₁₉

Когда я внял: «Что я меняюсь цветом,
Не удивляйся; внемля мой глагол,
Все переменят цвет в соборе этом.

₂₂

Тот, кто, как вор, воссел на мой престол,[1668]
На мой престол, на мой престол, который
Пуст перед сыном божиим, возвел

₂₅

На кладбище моем[1669]

сплошные горыКровавой грязи; сверженный с высот,[1670]
Любуясь этим, утешает взоры».

₂₈

Тот цвет, которым солнечный восход
Иль час заката облака объемлет,
Внезапно охватил весь небосвод.

₃₁

И словно женщина, чья честь не дремлет
И сердце стойко, чувствует испуг,
Когда о чьем-либо проступке внемлет,

₃₄

Так Беатриче изменилась вдруг;
Я думаю, что небо так затмилось,
Когда Всесильный[1671]

поникал средь мук.

₃₇

Меж тем все дальше речь его стремилась,
И перемена в голосе была
Не меньшая, чем в облике явилась.

₄₀

«Невеста божья не затем взросла
Моею кровью, кровью Лина, Клета,
Чтоб золото стяжалось без числа;

₄₃

И только чтоб стяжать блаженство это,
Сикст, Пий, Каликст и праведный Урбан,[1672]
Стеня, пролили кровь в былые лета.

₄₆

Не мы хотели, чтобы христиан
Преемник наш пристрастною рукою
Делил на правый и на левый стан;[1673]

₄₉