Божественная Комедия. Новая Жизнь

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

1

Я устремлял глаза в густые чащиЗеленых листьев, как иной ловец,
Из-за пичужек жизнь свою губящий,

4

Но тот, кто был мне больше, чем отец,Промолвил: «Сын, пора идти; нам надо
Полезней тратить время под конец».

7

Мой взгляд — и шаг ничуть не позже взгляда —Вслед мудрецам я обратил тотчас,
И мне в пути их речь была отрада.

10

Вдруг плач и пенье донеслись до нас, —«Labia mea, Domine»,[994] — рождая
И наслажденье, и печаль зараз.

13

«Отец, что это?» — молвил я, внимая.И он: «Быть может, тени там идут,
Земного долга узел разрешая».

16

Как странники задумчиво бредутИ, на пути настигнув проходящих,
Оглянут незнакомцев и не ждут,

19

Так, обгоняя нас, не столь спешащих,Оглядывала нас со стороны
Толпа теней, смиренных и молчащих.

22

Глаза их были впалы и темны,Бескровны лица, и так скудно тело,
Что кости были с кожей сращены.

25

Не думаю, чтоб ссохся так всецелоСам Эрисихтон, даже досягнув,
Голодный, до страшнейшего предела.[995]

28

«Вот те, — подумал я, на них взглянув, —Которые в Ерусалиме жили
В дни Мариам, вонзившей в сына клюв».[996]

31

Как перстни без камней, глазницы были;Кто ищет «omo» на лице людском,
Здесь букву М прочел бы без усилий.[997]

34

Кто, если он с причиной незнаком,Поверил бы, что тени чахнут тоже,
Прельщаемые влагой и плодом?

37

Я удивлялся, как, ни с чем не схоже,Их страждущая плоть изморена,
Их худобе и шелудивой коже;

40

И вот из глуби черепа однаВ меня впилась глазами и вскричала:
«Откуда эта милость мне дана?»

43

Ее лица я не узнал сначала,Но в голосе я сразу угадал
То, что в обличье навсегда пропало.

46

От этой искры ярко засиялЗнакомый образ, встав из тьмы бесследной,
И я черты Форезе[998] увидал.

49

«О, не гнушайся этой кожей бледной, —Так он просил, — и струпною корой,
И этой плотью, мясом слишком бедной!

52

Скажи мне правду о себе, открой,Кто эти души, два твоих собрата;
Не откажись поговорить со мной!»