Божественная Комедия. Новая Жизнь

1

О скудная вельможность нашей крови!Тому, что гордость ты внушаешь нам
Здесь, где упадок истинной любови,

4

Вовек не удивлюсь; затем что там,Где суетою дух не озабочен,
Я мыслю — в небе, горд был этим сам.

7

Однако плащ твой быстро укорочен;И если, день за днем, не добавлять,
Он ножницами времени подточен.

10

На «вы», как в Риме стали величать,[1561]Хоть их привычка остается зыбкой,
Повел я речь, заговорив опять;

13

Что Беатриче, в стороне, улыбкойОтметила, как кашель у другой[1562]
Был порожден Джиневриной ошибкой.

16

Я начал так: «Вы — прародитель мой;Вы мне даете говорить вам смело;
Вы дали мне стать больше, чем собой.

19

Чрез столько устий радость овладелаМоим умом, что он едва несет
Ее в себе, счастливый до предела.

22

Скажите мне, мой корень и оплот,Кто были ваши предки и который
В рожденье ваше помечался год;

25

Скажите, велика ль была в те порыОвчарня Иоаннова,[1563] и в ней
Какие семьи привлекали взоры».

28

Как уголь на ветру горит сильней,Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,
Внимая речи ласковой моей;

31

И как для глаз он стал вдвойне прекрасным,Так он еще нежней заговорил,
Но не наречьем нашим повсечасным:

34

«С тех пор, как «Ave» ангел возвестилПо день, как матерью, теперь святою,
Я, плод ее, подарен свету был,

37

Вот этот пламень, должной чередою,Пятьсот и пятьдесят и тридцать крат
Зажегся вновь под Львиною пятою.[1564]

40

Дома, где род наш жил спокон, стоятВ том месте, где у вас из лета в лето
В последний округ всадники спешат.[1565]

43

О прадедах моих скажу лишь это;Откуда вышли и как звали их,
Не подобает мне давать ответа.

46

От Марса к Иоанну,[1566] счет таких,Которые могли служить в дружине,
Был пятой долей нынешних живых.

49

Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,И Кампи, и Чертальдо помутнел,[1567]
Была чиста в любом простолюдине.

52

О, лучше бы ваш город их имелСоседями и приходился рядом
С Галлуццо и Треспьяно ваш предел,[1568]

55

Чем чтобы с вами жил пропахший смрадомМужик из Агульоне[1569] иль иной
Синьезец,[1570] взятку стерегущий взглядом!

58

Будь кесарю не мачехой дурнойНарод, забывший все, — что в мире свято,
А доброй к сыну матерью родной,

61

Из флорентийцев, что живут богато,Иной бы в Симифонти поспешил,[1571]
Где дед его ходил с сумой когда-то.

64

Досель бы графским Монтемурло[1572] слыл,Дом Черки оставался бы в Аконе,[1573]
Род Буондельмонти бы на Греве[1574] жил.[1575]

67

Смешение людей в едином лонеБывало городам всего вредней,
Как от излишней пищи плоть в уроне.

70

Ослепший бык повалится скорейСлепого агнца; режет острой сталью
Единый меч верней, чем пять мечей.

73

Взглянув на Луни и на Урбисалью,[1576]Судьба которых также в свой черед
И Кьюзи поразит, и Синигалью,[1577]

76

Ты, слыша, как иной пресекся род,Мудреной в этом не найдешь загадки,
Раз города, и те кончина ждет.

79

Все ваше носит смертные зачатки,Как вы, — хотя они и не видны
В ином, что длится, ибо жизни кратки.

82

Как берега, вращаясь, твердь луныСкрывает и вскрывает неустанно,
Так судьбы над Флоренцией властны.

85

Поэтому звучать не может странноО знатных флорентийцах речь моя,
Хоть память их во времени туманна.

88

Филиппи, Уги, Гречи видел я,Орманни, Кателлини, Альберики —
В их славе у порога забытья.

91

И видел я, как древни и великиДель Арка и Саннелла рядом с ним,
Ардинги, Сольданьери и Бостики.[1578]

94

Вблизи ворот, которые такимНагружены предательством, что дале
Корабль не может плавать невредим,[1579]

97

В то время Равиньяни обитали,Чтоб жизнь потом и графу Гвидо дать,
И тем, что имя Беллинчоне взяли.[1580]

100

Умели Делла Пресса управлять;И уж не раз из Галигаев лучший
Украсил позолотой рукоять.[1581]

103

Уже высок был белий столб,[1582] могучиФифанти, те, кто кадкой устыжен,[1583]
Саккетти, Галли, Джуоки и Баруччи.

106

Ствол, давший ветвь Кальфуччи,[1584] был силен;Род Арригуччи был средь привлеченных
К правлению, род Сиции почтен.

109

В каком величье видел я сраженныхСвоей гордыней![1585] Как сиял для всех
Блеск золотых шаров непосрамленных![1586]

112

Такими были праотцы и тех,Что всякий раз, как церковь опустеет,
В капитуле жиреют всем на смех.[1587]

115

Нахальный род,[1588] который свирепеетВслед беглецу, а чуть ему поднесть
Кулак или кошель, — ягненком блеет,

118

Уже тогда все выше начал лезть;И огорчался Убертин Донато,[1589]
Что с ними вздумал породниться тесть.

121

Уже и Капонсакко на МеркатоСошел из Фьезоле;[1590] и процвели
И Джуда меж граждан, и Инфангато.

124

Невероятной истине внемли:Ворота в малый круг во время оно
От Делла Пера имя повели.[1591]

127

Кто носит герб великого барона,Чью честь и память, празднуя Фому,
Народ оберегает от урона,

130

Те рыцарством обязаны ему;Хоть ищет плотью от народной плоти
Стать тот, кто этот щит замкнул в кайму.[1592]

133

Я Импортуни знал и Гвальтеротти;И не прибавься к ним иной сосед,
То Борго жил бы не в такой заботе.[1593]

136

Дом, ставший корнем ваших горьких бед,Принесший вам погибель, в злобе правой,
И разрушенье бестревожных лет,

139

Со всеми сродными почтен был славой.О Буондельмонте, ты в недобрый час
Брак с ним отверг, приняв совет лукавый![1594]

142

Тот был бы весел, кто скорбит сейчас,Низринь тебя в глубь Эмы[1595] всемогущий,
Когда ты в город ехал в первый раз.

145

Но ущербленный камень, мост блюдущий,[1596]Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал,
Когда кончался мир ее цветущий.

148

При них и им подобных я видалФьоренцу жившей столь благоуставно,
Что всякий повод к плачу отпадал;

151

При них народ господствовал так славноИ мудро, что ни разу не была
Лилея опрокинута стремглавно[1597]

154

И от вражды не делалась ала».[1598]