Божественная охота

– Фи, герцог! Как грубо! – хором поморщились Элия и ее брат, но их показательных гримас и последних слов Элегор уже не услышал.

– Ах, меня опять отвергли! – с задумчивой скорбью констатировал принц, закатывая глаза и манерно прикрывая их рукой. – Что же делать?

– Выпить еще вина, – предложила Элия, маленьким заклятьем убирая плевок Элегора, каким-то чудом не прожегший дыры в ковре.

– Пожалуй, поможет, – усмехнулся вампир, добавив: – Все-таки ты права, этот малыш бывает таким забавным. Хорошо, что ты всегда останавливаешь меня, когда я желаю его убить.

– Еще бы. Ты, эгоист, развлечешься один раз, а потом все скучать будем, – подтвердила не без улыбки Элия, погрозив брату пальчиком.

– Его сложно убить, – оправдался Энтиор, мечтательно прижмуриваясь и, должно быть, видя в грезах свою любимую пыточную камеру, – он живучий. Очень живучий! До сих пор выкручивался изо всех моих ловушек! – в последней фразе вампира была даже толика удивленного восхищения истинного исследователя. – Ему очень везет!

– Лучше использовать такую живучесть и везение наиболее выгодным для нас всех образом, – разумно предложила принцесса, лакомясь десертом из свежих фруктов со взбитыми сливками и жидкой карамелью. – История с Колодой Джокеров еще не закончена и в ней, на мой взгляд, немалое место занимает глава о герцоге Лиенском. Не хотелось бы однажды обнаружить, что она оборвалась на середине.

– Ах да! Карта Ферзя из Межуровнья – его работа, – признал справедливость слов сестры вампир, задумавшись о странных играх Сил Судьбы. Если бы вездесущий сумасшедший Элегор, заинтригованный рассказом Элии о Колоде, не отправился на поиски и не нашел карту Злата, то Повелитель Путей и Перекрестков никогда не стал бы помогать сейчас ни Связисту, ни самому Энтиору. – Что ж, признаю справедливость твоих слов, стради. Герцог – нужная фигура на доске в этой игре. Я поумерю жажду его крови.

'Ты еще даже не знаешь, какая нужная, дорогой мой, к своему счастью, а то бы лишился покоя и сна', – мысленно ответила брату ехидная принцесса.

Элегор был жутко зол на насмешницу Элию, ее клыкастого братца и даже на самого себя, что не смог выдумать какой-нибудь выход из того положения, в которое его загнали принц и принцесса. Стоило бы им выдать что-нибудь эдакое, чтоб раз и навсегда перестали донимать его! Но как назло ничего более 'эдакого', чем затеять с братцем богини банальный мордобой, молодому герцогу не сообразилось ни в сам момент оскорбления, ни позднее. В конце концов, Элегор решил плюнуть не только вещественно, но фигурально на проклятую парочку и навестить лучшего друга. Конечно, у Лейма бывали пограничные состояния: зубодробительной деловитости, серой меланхолии или крайней мечтательности, но чего ему никогда не приходило в голову, так это попробовать переспать с герцогом, да и другом младший член королевской семьи был верным, испытанным радостями и печалями. К нему, просто сориентировавшись по божественной силе присутствия, и перенесся бог, взбешенный завтраком в обществе извращенца Энтиора.

Элегор оказался в довольно далеком от Лоуленда измерении. Там только начинался рассвет. Розовая туманная дымка окутывала небосвод. Великолепный цветочный сад, где оказался герцог, еще спал, напитанный ночными росами. Розы в таком многообразии форм, размеров и соцветий Элегору не встречались даже в Лоулендских Садах всех миров, где, герцог был уверен, есть практически все. Совсем маленькие, не больше ноготка, розочки стелились по нежной изумрудной траве, розы-вьюнки украшали шпалеры и декоративные арки, розы-кусты обрамляли дорожки, розы-деревья торжественно возвышались над ними. Словом, одно-единственное растение в таком ассортименте и с таким вкусом декорировавшее весьма значительную территорию, бог встретил впервые.

Заросли роз, вероятно, благоухающие днем поистине неудержимо, источали утонченный аромат, и цвета их: темная сочная зелень стеблей, листьев, алый, розовый, багряный, пурпурный, белый, пунцовый, рубиновый, карминовый казались нежнее и мягче.

Вид природы подействовал на взбудораженного бога умиротворяюще. Он вдохнул полной грудью утреннюю свежесть и, почти не спеша, то есть быстрым шагом, двинулся по широкой дорожке, выложенной белыми плитками, к виднеющемуся невдалеке зданию из белого гранита с небольшими вкраплениями серого и голубого тарцита. Изящные очертания строения радовали глаз не менее прелести сада. В очаровательном, пусть и слишком милом, на взгляд молодого бога, саду было красиво и веяло чем-то неуловимо знакомым.

'Не иначе как у Лейма очередной острый приступ романтичности. Приятное местечко для мечтаний он выбрал, – весело подумал Элегор и самоуверенно решил: – Ну ладно, пусть еще немножко погрезит, а там уж я его уговорю встряхнуться и чего-нибудь учудить!'