Божественная трагедия

– Опять же, очень резонный вопрос. И я предлагаю узнать друг друга получше. Надеюсь, вы ничего не запланировали на вечер? Вижу что нет, – не дожидаясь ответа сказал Лингфилд. – Сегодня я открываю благотворительную выставку современного искусства. Все средства пойдут на строительства госпиталя в Кот-ди-Вуаре. И почел бы за счастье, если бы вы оказали мне любезность посетить ее. Там вы сможете познакомиться с другими кавалерами и дамами нашего Ордена. Сможете узнать нас лучше и доверять больше. К тому же, у Марлен такое роскошное платье, что грешно его показать только в этом ресторане.

– Мне нужно облачится во фрак и почистить зубы? – уточнил Макс.

– Ну что вы, у вас и в данный момент очень подходящий наряд для постмодернизма. Все черное и простое, все сказано и все излишне. Поверьте, вы само воплощение идей некоторых экспонатов. А зубы вы можете почистить здесь, хозяин ресторана предоставит вам и зубную щетку.

Макс взглянул на Марлен. Ответ прочел в ее глазах. В конце концов, как для баб важно всех поражать и восхищать! Просто диву даешься.

– Далеко эта ваша выставка?

– Совсем рядом. У Испанской лестницы на Бабуино.

– На улице чисто, – услышал Макс голос Ангела.

Шаг 18. Цветастые кляксы души

Идти от ресторана действительно оказалось минут пять. Во время прогулки, Лингфилд рассказывал Марлен о магазинах, коих вокруг было великое множество.

Честно говоря, Макс ни разу не был в на выставках современного, да и вообще какого-либо искусства. Кроме Эрмитажа в детстве. Галерею он представлял в виде массивного здания с несколькими этажами, лестницами и множеством залов.

Поэтому, Макс даже не понял, зачем они зашли, как ему показалось, в магазин с большими витринными стеклами. Помещение и внутри было очень похоже на бутик, небольшой зал, в центре стол, похожий на кассовую стойку. На столе стояли бутылки шампанского. По залу ходили люди с бокалами и с важным видом рассматривали стены.

Но картин не было. На стенах показывали какие-то фильмы, без звука. Посетители стояли перед стенами, прикладывались к бокалам и что-то обсуждали на итальянском.

Макс изумленно оглянулся на Барта и Марлен. Но они уже брали из рук официанта бокалы с вполне довольным видом. Лингфилд, извинившись, их покинул. Время от времени Макс его замечал в компании с разными людьми, что-то тараторил с ними по-итальянски, смеялся. Единственное его отличие от собеседников было в том, что он не размахивал руками. «Англичанин, все-таки», – невесело ухмыльнулся Макс. Ситуация ему совершенно не нравилась. Они оказались на территории потенциального врага, совершенно не подготовленными, да еще их постоянно спаивают, в ресторане и здесь. А главное, команда расслабилась. Жди беды. Когда тебя за последние дни несколько раз пытаются убить, терять концентрацию нельзя.

Но народу вокруг было много, на прилюдное убийство или похищение Макст не рассчитывал и решил поинтересоваться «искусством». Он уставился на одно произведение. К потолку был прикреплен проектор, который передавал на пустую белую стену изображение. Это был немного подергивающийся белый световой круг с не очень ровными краями. И все. Макс долго пытался понять, нет ли чего еще. Но световой круг был единственным, что можно было увидеть, кроме таблички с подписью. Макс прочитал «Белый круг», 1959, Иманака Такеди, 30 000 Евро. Дальше шло пространное описание скучным и крайне заумным искусствоведческим языком про гений японского мастера из какого-то там художественного сообщества Gutai, про индивидуальность каждого человеческого разума, освещающего мрак. И белый световой круг, и есть совокупность всех мыслей и идей человека, ведь белый цвет – это наложение друг на друга световых волн всех цветов. Именно поэтому для решения этой задачи художник использовал видео, а не холст.

Макс подумал, что обязательно станет художником. Заработать 30 штук вот так просто.

Даже интересно. Он двинулся к следующему. Там показывали целый фильм как несколько абсолютно голых людей бегали по склону зеленого холма. Их показывали то крупнее, то мельче. В конце концов люди на экране начали медленно взбираться на холм. Максу стало скучно и он перекинул взгляд на соседнюю стену. Там демонстрировали сотни черно-белых разнонаправленных полос, они постоянно меняли положение, толщину.

Следующее кино было значительно интереснее. Японец в очках разбегался и прыгал сквозь десяток бумажных экранов в рамах, установленных на его пути, прорывая бумагу. Кино, а именно так Макс мог охарактеризовать это произведение, называлось «Passing through» («Прорываясь»), автор Субуро Мураками, цена 80 000 евро. Видео было зациклено, и японец начинал свой прорыв с самого начала каждый тридцать секунд. Макс испытал даже симпатию к японцу, несмотря на препятствия, этот Мураками прорывался к своей цели.