Божественное пламя

Они поднимались через буковый лес к травянистому плато. Ехали медленно. Гефестион специально придерживал своего коня: знал, что Александр не оставит Быкоглава стоять, если тот вспотеет. Наверху, над лесом, спешились - и стали смотреть через равнину и море на Халкидийские горы.

- А я в Пелле книгу нашёл, когда мы последний там раз были, - сказал Александр. - Платона книга. Аристотель никогда её не показывал. Мне кажется, он просто завидует.

- Что за книга? - Гефестион стал поправлять уздечку, чтобы улыбку скрыть.

- Я выучил кусок, послушай. "Любовь заставляет человека стыдиться позора и стремиться к славе, без чего ни народ, ни отдельный человек не способен на великое и прекрасное. Если любящий совершает нечто, недостойное себя, то ему легче быть разоблачённым перед семьёй или друзьями или кем-либо ещё, нежели перед тем, кого он любит". А в другом месте такое: "Предположим, что государство или армия могли бы быть созданы только из любящих и любимых. Кто смог бы соперничать в подвигах с ними, презирающими бесчестье и соперничающими друг с другом в доблести? Даже немного таких, сражаясь бок о бок, вполне могли бы покорить весь мир".

- Прекрасно сказано...

- Он в молодости солдатом был, знаешь? Как и Сократ. Наверно Аристотель ему завидует... А ведь афиняне так и не сформировали полка из любящих, оставили это фиванцам. Ты слышал про Священный Отряд? Их ещё никто никогда не побеждал.

- Пойдём в лес.

- Но это ещё не всё, в конце Сократ. А он говорит - на самую лучшую, самую высокую любовь способна только душа.

- Ещё бы. Все знают, он был самым страшным уродом в Афинах.

- Красавец Алкивиад ему на шею вешался, - возразил Александр. - Но он сказал, что любить душой - это величайшая победа, это как тройной венок на играх...

Гефестион с тоской посмотрел на горы вдали. Медленно произнёс:

- Это была бы величайшая победа, - но для того, кто хочет и всего остального, кому приходится в чём-то отказывать себе...

Он прекрасно сознавал, что так не честно, что он специально провоцирует Александра. Но Эрос - бог безжалостный; когда служишь ему, идёшь на всё... Александр смотрел на облака, был далеко где-то, наверно со своим демоном разговаривал. Гефестион, охваченный чувством вины, взял его за плечо:

- Слушай, если ты на самом деле так думаешь, если ты так хочешь...

Александр поднял брови, улыбнулся и мотнул головой, закидывая волосы назад.

- Хочешь, скажу тебе одну вещь?

- Скажи...

- Догони сначала!

Он всегда срывался с места быстрее всех. Голос его ещё звучал - а он исчез. Гефестион помчался следом, к крутому скалистому откосу... Александр лежал внизу, с закрытыми глазами. Обезумев от отчаяния, почти не дыша, Гефестион спустился по скале, встал возле него на колени, начал ощупывать, искать переломы... Ничего не нашёл, вроде всё цело... Александр открыл глаза и шепнул улыбнувшись:

- Тихо! Лисиц испугаешь!...

- Убить тебя мало, - счастливо ответил Гефестион.

Солнце продвинулось к западу и теперь просачивалось сквозь густые ветви лиственниц, высекая вспышки из скальной стены их убежища, словно там топазы блестели. Александр подложил руку под голову и рассматривал пучки мягкой хвои на ветвях, качавшихся под ветром.

- Ты о чём думаешь? - спросил Гефестион.

- О смерти.

- После этого иногда бывает грустно... Это жизненный дух вышел. Но я всё равно не жалею. А ты?

- Нет. Настоящие друзья должны быть всем друг для друга.

- Так ты на самом деле этого хочешь?

- Неужели ты сам не догадался?

- Я не могу, когда тебе грустно. - Гефестион с тревогой склонился над ним.

- Это скоро пройдёт. Это, наверно, кто-нибудь из богов завидует. - Он подтянулся руками кверху, взял в ладони голову Гефестиона и положил себе на плечо. - Некоторые из них стыдились выбора своего. Не надо их называть, рассердиться могут... Но мы же знаем... Даже боги могут завидовать.

Гефестион вдруг увидел мысленным взором длинную череду любовников царя Филиппа. Их грубую красоту, их сексуальность, вульгарную как запах пота, их ревность, интриги, наглость... А его выбрали одного в целом мире, чтобы он стал тем - кем ни один из них никогда не был и быть не мог: в его руки Александр с полным доверием отдал гордость свою!... Сколько бы он ни прожил -ничего более прекрасного случиться уже не может; чтобы иметь больше - надо стать бессмертным... На глазах его выступили слезы, и капали на шею Александру. А тот - решив, что он тоже испытывает после-печаль, - с улыбкой гладил ему волосы.

На следующий год, по весне, Демосфен отплыл на север: в Перинф и Византий. Филипп уже условился с ними о заключении мирных договоров; и если оставить эти укреплённые города в покое - они ему мешать не станут. Но Демосфен убедил их от договоров отказаться. Афинские силы, базирующиеся на Фасосе, уже вели с Македонией необъявленную войну.