Божественные головоломки, или Война за любовь

— Люди, живые, — хрипловато, словно давно не пользовался голосом, промолвил мужчина. Встав на ноги, он оказался на пол-ладони ниже женщины, расширенными темными глазами взиравшей на посетителей. Недоверчивая радость сквозила в его интонациях, в прижавшихся к груди ладонях, человек едва сдержал первый порыв кинуться со всех ног к лоулендцам и потискать их, чтобы убедиться: перед ним не мираж, а существа из плоти и крови.

— Откуда вы? Когда ушли к свету все, кого мы знали, а потом замолчал волновик, мы думали что остались одни во всем мире, — звучным грудным голосом торопливо, взахлеб, будто боялась, что гости вдруг исчезнут, спросила женщина. Ноздри чуткого носа в волнении трепетали, губы, слишком большие для лица, мелко подрагивали.

— Мы были далеко, — правдиво ответил Элегор.

— Вы из тех богатых чудаков, которые строили поместья в глубине Шенгарских лесов, отказавшись от всякой связи с миром, — догадался человек, подходя поближе к гостям, одетым так, как ухитряются одеваться только очень богатые люди с хорошим вкусом, вроде бы просто и в то же время стильно и очень дорого. — Наверное, тем и спаслись! Ибо Свету так было угодно!

— О, да что же мы! Пройдемте в комнату покоя, у нас там даже диван есть! — всплеснула руками собеседница. Пусть рушится в тартарары мир, но женщина продолжала гордиться наличием дивана. — Правда, каовы я предложить не смогу, мы еще не готовили трапезы. Электричества нет, но можно согреть воды на газу, на складе еще полно баллонов.

— Нет-нет, спасибо, мы не хотим пить, — отказалась богиня.

Помещение, куда пара проводила троих гостей из храмовой мозаичной залы, оказалось чем-то вроде маленькой комнаты отдыха. Уютной и скромной: диванчик (явственно новый), пара кресел, несколько стульев, маленький столик, прозрачная занавеска на окне, большой потертый ковер под ногами и изображение святого-чудотворца в красном углу. Завершал меблировку шкафчик с несколькими томами в роскошных переплетах, вероятно, художественными альбомами, расписывающих красоты Лавры.

— Я — Микал, Гилера — моя сестра, мы младшие осветители Лавры, — представился мужчина, убедившись, что трое визитеров устроились удобно: женщина в кресле, мужчины на стульях рядом, и сел на краешек сидения дивана сам. Красавица и темноволосый мужчина ему весьма импонировали, а вот от их высокого, мрачного светловолосого спутника человека почему-то пробирал озноб. Но он старался не обращать внимания, полагая, что просто отвык от общества людей как таковых.

— Младшие осветители? — озадаченно переспросил герцог, пытаясь уяснить, какого демона делают тут фонарщики или электрики.

— Вы же понимаете, не посвященные в сан не могут присматривать за благими мощами, — кротко пояснила женщина, давая возможность сообразить, что осветитель — это звание в религиозной иерархии, не имеющее никакого отношения к сфере электроэнергетики.

— Светские работники лишь водят, — мужчина запнулся и поправился, — водили экскурсии.

— Я — Элия, мои спутники Элегор и Нрэн. Мы только сегодня прибыли в город. Вы знаете, что случилось? — задала наводящий вопрос принцесса.

— Точно не знает никто, — темные брови женщины взметнулись вверх горестными арками, как у куклы печального образа, она обхватила плечи руками, сгорбившись на диванчике. — Все произошло так неожиданно, страшно и стремительно. Сегодня слег один, завтра десять, послезавтра тысячи. Говорили, это искусственно созданный вирус, возможно работа лидарских террористов, а потом пришли вести о больных в Лидаре и по всему миру. Врачи искали лекарство, чего только не перепробовали на добровольцах, но вакцины так и не смогли открыть. Они не смогли даже выделить вирус, только назвали его «синдром утери влаги». Люди умирали, сколько их ни пои: за два-три дня здоровый, сильный человек становился слабым и вялым, сморщивался, усыхал и рассыпался в пыль, не оставалось ничего, только одежда и вещи. Первый Святитель расценил пандемию как знак светоносного гнева и призывал нас молиться о прощении. Массовые покаяния не помогли. По-видимому, мы слишком сильно прогневили своими грешными делами Светодарителя и ни раскаяние, ни заступничество святых не спасли.

— Милосердие вышних зачастую принимает непостижимые для смертных формы, — мысленно прокомментировала Элия.

— Сдается мне, Светодаритель тут совершенно ни при чем, его влияния в этом мире не ощущается даже в храме. Только слабые ручейки чистой силы, — хмыкнул герцог.

— Пуст, — согласился Нрэн.

— Если это работа Губителя, то должна существовать отправная точка процесса. Возможно, люди смогут ее назвать, — рассудила богиня.

— Мы не знаем, почему не умерли, как другие, но остались в лавре, чтобы молиться за тех, кто ушел в свет и за тех, кто остался, — продолжила Гилера. — Возможно, святой Никатор избрал нас, чтобы мы успели отмолить собственные грехи, или для того, чтобы Лавра не осталась без присмотра.