Божественный спор

Компанию ей составлял все тот же камердинер маркиза. Пережив бурю неприятных чувств, Рия поразмыслила и решила, что верный слуга следует приказу хозяина. Но, как вскоре выяснилось, снова ошиблась.

То, что маркиз не в курсе похищения, стало очевидно, когда они наконец куда-то приехали. Когда карета остановилась, похититель осторожно выскользнул наружу и перебросился парой слов с кем-то снаружи. Как Рие удалось расслышать, они договорились с охранником за звонкую монету, что тот не будет заглядывать внутрь.

Вернувшись в карету, камердинер поплотнее задернул шторку на окне и только потом обратил внимание на то, что Рия очнулась.

— Проснулась девочка. Хор-о-оша-а-я д-е-евочка, — довольно протянул он, источая душное сладострастие, а затем спросил: — Ты же будешь послушной?

Рия, очевидно, была неспособна ответить с кляпом во рту, но даже если бы могла, не испытывала никакого желания общаться с негодяем. Ее слегка мутило: то ли от тряски в карете, то ли от улавливаемых даром омерзительных чувств камердинера.

Впрочем, тот тоже явно не был настроен на разговор. Потому что, покопавшись в карманах, он достал мешочек. Как вскоре выяснилось, с сонной пылью. Вдохнув ее, Рия тут же потеряла сознание.

Когда она снова очнулась, обнаружила себя прикованной к стене в каком-то подвале. Похититель осторожно придерживал ее одной рукой за талию, а другой нежно гладил шею. Эти омерзительные прикосновения были первым, что Рия почувствовала, когда пробудилась. Следом пришли холод, а затем — панический ужас. Потому что из одежды на ней осталась только нижняя юбка.

Представить, что может произойти дальше в подобных обстоятельствах, было нетрудно. Но похититель начал действовать вопреки ожиданиям Рии.

Обнаружив, что его жертва проснулась и способна стоять на ногах, он отошел и начал чем-то шуршать у нее за спиной. Она пыталась разговорить его, задавала какие-то глупые вопросы вроде «где я?» и «зачем ты это делаешь?», но похититель молчал, довольно мурлыча что-то себе под нос.

С каждым мгновением ей становилось все страшнее. Рию мучила неизвестность. Еще хуже была догадка, что похититель может оказаться убийцей Альды. И ее постигнет та же ужасная судьба.

Сначала Рия услышала, как плеть со свистом разрезает воздух, и только потом почувствовала удар. Спину обожгло болью, такой резкой и сильной, что ей не удалось сдержать крик.

Она сжалась, ожидая второго удара, но ничего не происходило. Казалось, ожидание боли — это еще одна пытка. Рия попыталась прислушаться, чтобы не пропустить момент, когда ее мучитель замахнется в следующий раз. Но до нее доносилось только шумное дыхание мужчины и волны острого, мерзкого, извращенного удовольствия, которое тот испытывал.

Последнее было хуже всего.

Мышцы свело от напряжения, по виску струился пот, сердце от страха бешено стучало. А похититель все медлил, прежде чем нанести второй удар. Но в конце концов сделал это: плеть снова свистнула и обожгла спину. Гораздо сильнее и больнее — закладывающий уши визг сам по себе вырвался из ее горла. Рия смогла замолчать, только когда в легких закончился воздух. И тогда услышала его.

Тихое жужжание.

Глава 25. Разрешается спор

Гердия поняла, что не успела, когда услышала первый крик. И если до этого ей казалось, что она уже мчится на пределе возможностей звериного тела, тут же выяснилось, что можно бежать еще быстрее. Парой чудовищно длинных прыжков она преодолела короткую лестницу, молнией пронеслась по коридору и влетела в темную подвальную комнату прямо сквозь запертую дверь. Железный металл, не выдержав божественной ярости, рассыпался в пыль у нее за спиной.

Ее девчонка, обнаженная по пояс, стояла на коленях, повиснув на руках, закованных в кандалы. Как бы ни спешила богиня, стоявший рядом человечишка уже успел сделать второй удар. Плеть, послушная злой воле, надорвала нежную девичью кожу прежде, чем рассыпаться в прах, и Рия страшно закричала на одной высокой, срывающейся ноте.

И этот крик заставил Гердию окончательно забыть о дурацком споре и мечтах о власти. Прямо здесь и сейчас у нее осталось только одно желание.

Карать.

Ведь все в этом мире стремится жить. Волк рычит в погоне за зайцем, жук-древоточец стучит головой, пробивая ход в древесном стволе, ястреб камнем падает вниз, чтобы поймать полевую мышь. Борьба за выживание жестока, и потому не всегда справедлива для человеческого разума, который сумел разглядеть и осознать происходящее.

И все же происходящее закономерно.

За исключением грязных ошибок природы, получающих удовольствие не от стремления к победе, а самого факта истязания. И перед Гердией стояло живое доказательство, что даже божественный взгляд не за всем может уследить. Но ничего, теперь у нее было сколько угодно времени, чтобы исправить эту оплошность.

Богиня войны сбросила звериное тело, освобождая себя от данного Единоглазому обещания, и ее правая длань снова стала жизнью, а левая — смертью. Затем она медленно закрыла глаза, боясь, что танцующая в них ярость ненароком испепелит все вокруг.