Божество в камне

В эту минуту сердце самой фрейлины рвалось на части. Ей одновременно хотелось выйти из своего укрытия и пойти навстречу Наваррскому, в то же время хотелось, чтобы он навсегда исчез. Рядом с ней, заботливо укрывая её от бед, был Калеб, человек, чувства к которому были сильны и искренны. Она не желала предавать его, веря в то, что он её истинная судьба. Но тогда почему она не могла отпустить Анри? Мадлен знала: если она покажется королю, он увезёт её в Париж. Тогда уже никто не спасёт Селесту от гибели. Ничто не остановит кровавого бога. А, значит, ей, внучке Мишеля Нострадамуса, придётся принести в жертву все свои чувства к Анри, какими бы они ни были. Придётся навсегда забыть о короле. Придётся оставить в прошлом всё, что когда-то их связывало. Того Наваррского, что спас её из Мон-Сен-Мишель, больше нет. А значит, и чувства к нему должны навсегда кануть в Лету.

Анри ещё некоторое время стоял в нескольких метрах от девушки, которую так страстно желал отыскать. Но вскоре небольшую деревеньку вновь наполнил топот копы: вернулись гвардейцы, сообщив королю, что в окрестностях Лек-Клер найти беглецов не удалось. Анри, бросив последний взгляд на плетёный забор, вскочил в седло.

– Держим путь к следующей деревне! – скомандовал он и пришпорил коня. Когда отряд умчался вдаль, Мадлен, не сдержав слёз, опустилась на землю и заплакала. Рядом с ней опустился Калеб. Его взгляд был мрачен, лицо печально. Заговорив тихо и непривычно низко, он обратился к фрейлине:

– Король влюблён в тебя… Давно?

– Мне сложно судить, – сквозь слёзы ответила Мадлен. – Он долгое время не давал мне покоя, уверяя в искренности своих чувств. В какой-то момент я поверила ему, а потом…

– Узнала о его предательстве и сделке в Абраксасом? – спросил некромант.

– Да…

– И что было потом?

– Я постаралась забыть и вычеркнуть из своей жизни всё, что связывало меня с ним.

– И многое вас связывало?

Услышав нотки гнева в голосе некроманта, Мадлен подняла заплаканные глаза и взглянула на Калеба. Выражение его лица не на шутку испугало её.

– Что с тобой происходит? – взволнованно спросила она. – Я не узнаю тебя.

Сверкнув недобрыми глазами, некромант негромко произнёс:

– Такое случается, когда лишаешься части души.

– Лишаешься части души? – не поняла Мадлен. – Калеб, о чём ты говоришь? Что ты сделал?!

Вздохнув, некромант поведал возлюбленной историю её спасения, рассказал о встрече с мертвецом и плате за помощь.

Слушая рассказ Калеба, Мадлен задыхалась от ужаса. «Что он натворил?! Боже, ради моего спасения он отдал часть себя… Нет, Калеб, как ты мог пойти на это?»

Как только юноша замолчал, Мадлен бросила ему на шею, зарыдав сильнее, чем прежде.

– Калеб, Калеб… – шептала она. – Зачем ты сделал это? Зачем?

– У меня не было выбора. Я не мог дать тебе погибнуть.

– И всё это время ты просто молчал? Почему?

– Не было необходимости рассказывать. Я знал, что ты начнёшь во всём винить себя, а твоей вины здесь нет.

– Есть! Конечно, есть. Ты ведь сделал это ради меня.

– Я сделал это ради себя, – резко ответил некромант. – Мне не представить себе жизни без тебя. Я не смогу жить, зная, что ты погибла, а я ничего не сделал. Поэтому, спасая тебя, я спас себя.

Мадлен, казалось, потеряла дар речи. Перед ней сидел её Калеб, но она совершенно не узнавала его. «Его так меняет ревность или потеря души? В любом случае эти изменения пугают меня». Придвинувшись ближе, Мадлен уткнулась носом в грудь Калеба. Юноша не отпрянул. Приобняв девушку, он прижал её к себе. Сейчас все его чувства обострились: он не знал, что берёт над ним верх: ревность, злость или любовь? Ему хотелось кричать, рыть руками землю, сдирая с них кожу. Но тихое, мирное дыхание Мадлен, её тепло и бесшумные всхлипы возвращали ему покой. Постепенно ненависть к Наваррскому ушла на второй план. Он верил, что Мадлен говорит ему правду. И всё, чем когда-то был для неё Анри, ушло в прошлое.

– Прости меня, – тихо прошептал Калеб. – Я не должен был позволять себе так говорить с тобой.

– Мы не всегда властны над своими чувствами, – ответила Мадлен. – Я ни в чём тебя не виню.

Мягкие губы некроманта легко коснулись её лба. Калеб вновь был нежен и заботлив. Казалось, временное помешательство прошло навсегда. Но где-то в глубине души Мадлен понимала, что плата, отданная мертвецу, ещё не раз даст о себе знать.

Поддавшись своим чувствам, путники не сразу заметили, что на тёмной пустой дороге появилась одинокая фигура. Выйдя из своего укрытия, Селеста первой увидела наездника.

– Ах! – вскрикнула она. – Там ещё один гвардеец.

В ужасе заметавшись, путники вновь попытались скрыться в тени ближайшей изгороди, но всадник уже заметил их. Подъехав ближе, он спешился и показал лицо.

– Фабьен? – Голос девушки выдал её удивление.

Глядя на месье Триаля, Селеста робела, но не могла отвести взгляда.

Казалось, за несколько минувших дней Фабьен совершенно изменился. Его всегда безупречный образ был небрежнее, свободнее. Гвардеец будто отринул прошлую жизнь, наполненную правилами и лишениями. И это не могло не понравиться девушке, что давно бежала от навязанных истин.