Божество в камне

Жанна, возвратившись в поместье, долго не могла понять причины печали, что полностью захватила её воспитанницу. И лишь спустя несколько месяцев, когда юное тело Марии заметно округлилось, поняла, что произошло в её отсутствие. Девушка не отнекивалась и с чистым сердцем поведала тётушке историю своей любви с братом короля. В конце лета в поместье прибыла Маргарита, мать Марии Клевской, и, разозлившись на Жанну, что не уследила, не уберегла её дочь от греха и позора, забрала девушку из Беарна.

Осенью в стенах Мон-Сен-Мишель на свет раньше положенного срока появилась девочка. Прижимая малютку к груди, Мария твердила:

– Я так люблю тебя, дитя. Ты плод чистой и искренней любви. Быть может, ты никогда не узнаешь, кто твои настоящие родители. Но я хотела бы, чтобы ты знала: я рада твоему появлению на свет. И уверена, что твой отец тоже будет счастлив однажды узнать о твоём рождении.

Спустя несколько дней девочку нарекут Селестой, но Мария уже никогда не узнает её имени.

Париж, 1572 год

Четыре года спустя карета впервые привезла Марию к крыльцу Лувра. Это был знаменательный день. Сегодня девушку обещали впервые представить королю Франции – Генриху Валуа. Мария старалась держаться достойно и скромно. Но её душа ликовала, едва удерживаясь в бренном теле. «Сегодня я вновь увижу его, моего Генриха. Он стал королём, заменив на престоле своего брата. Но я уверена: он совершенно не изменился, и по-прежнему любит меня».

В этот день Мария была не единственной гостьей Лувра. Вместе с другими девушками застыв возле крыльца, она с нетерпением ждала появления короля.

Наконец двери распахнулись. И в сопровождении гвардейцев к гостям вышел король.

Марии хватило одного беглого взгляда, чтобы понять – перед ней стоит не её Генрих. Этого человека в золотой короне она никогда прежде не видела. Это не он дарил ей свои поцелуи, не он признавался в любви.

Король начал приветственную речь, но Мария не слушала его. Лишь сейчас она поняла, что произошло в Беарне четыре года назад. «Я была подло обманута… И обесчещёна…Боже! Не верю! Не верю!»

Грудь сдавила невыносимая боль. Слёзы брызнули из чистых ясных глаз, тем самым приковав к Марии взгляд короля. Чуть позже Генрих признается, что именно в этот момент понял, что с первого взгляда влюбился в свою гостью. Лишь нежные чувства короля, его забота и сочувствие не позволили девушке пережить боль предательства. Спустя некоторое время, когда по Парижу поползут слухи о тайной связи Генриха с Марией Клевской, девушка расскажет ему о том, что хранила в своей душе. О первой влюблённости, грехе, обмане и ребёнке. Признается и в том, что узнала, кем был тот негодяй. Она увидела его в Париже в том же 1572 году. Генрих Наваррский стоял подле своей матери Жанны, беседуя с Екатериной Медичи и юной Маргаритой. Его зелёные глаза она узнала бы из тысячи, звук его голоса не спутала бы ни с одним другим. На миг ей даже показалось, что она до сих пор любит этого негодяя.

Но мысль о дочери, что навсегда была отнята у неё, быстро остудила эти чувства. От былой влюблённости не осталось и следа. Мария проклинала Наваррского, желая ему на собственной шкуре испытать ту боль, что по его вине выпала на её долю. Видя терзания любимой, король Генрих возненавидел Анри сильнее, чем сама Мария. Он желал бы умертвить подлеца – повесить на парижской площади, но не мог этого сделать. Генрих Наваррский не был простым мальчишкой. За ним стояла Наварра. А сам он уже был законным супругом Маргариты Валуа, а значит, родственником короля. Эти обстоятельства связывали монарху руки, не позволяя расправиться с негодяем.

С каждым новым словом, вылетавшим из уст девушки, Наваррский становился всё растеряннее. Здесь и сейчас он мог ожидать любого откровения, но только не такого. Проступок двадцатилетней давности уже вылетел из его головы. А Мария Клевская затерялась где-то в длинном списке любовных побед. К тому, о чём говорила Мадлен, Анри был совершенно не готов.

– Я никогда не исключал того, что от одной или нескольких моих связей с женщинами могут быть последствия, – задумчиво произнёс Наваррский. – Однако прежде о детях мне никто не сообщал. Мария… хм, неужели… так, значит, она родила дочь… Но откуда тебе стала известна эта история? Кто мог её поведать?

– Королева Луиза, – честно ответила Мадлен. – Всю жизнь во Франции её преследовали слухи о внебрачном ребёнке Генриха. Луиза злилась и ревновала мужа к его давней возлюбленной – Клевской. Но, оказавшись на смертном одре, Генрих излил супруге душу, рассказав тайну Марии и тем самым опровергнув слухи о том, что у него есть внебрачный ребёнок.

Мадлен ненадолго замолчала, наблюдая за реакцией Наваррского на её рассказ. Король был озадачен и задумчив. Глубоко дыша, он не находил объекта, за который мог бы зацепиться его взгляд. Оттого он бегал глазами по каменному залу, делаясь ещё более растерянным.

– Признаюсь, Мадлен, эта новость застала меня врасплох.

Однако я не вижу в ней связи с тем, что сейчас имеет смысл. Мы здесь ради ритуала, важно лишь это.