Божьи садовники

И вот когда зрители дружно просили сыграть на бис особо понравившуюся им песню, в зале внезапно погас свет, умолкла и музыка. Некоторые начали свистеть и топать ногами, думая, что это просто короткое замыкание, но тут же замерли в ужасе. Из-за кулис вышло несколько темных фигур, и чей-то грубый голос велел музыкантам немедленно спуститься в зрительный зал. У одного из незваных гостей в руках был какой-то длинный предмет; он поднял его повыше, громыхнул выстрел, и пуля расколотила прожектор, рядом с которым находился Морти. Послышался отчаянный крик; какая-то девушка бросилась к выходу, но чья-то длинная тень встала у нее на пути. Раздался второй выстрел, и немедленно вслед за ним – приказ, резкий, словно удар кулаком под ребра:

– Всем оставаться на местах!

Морти похолодел:

«Захват заложников!»

Да, это действительно было так. Вооруженный человек в маске соскочил со сцены в зал; за ним последовал второй, третий, четвертый. Преступники рассредоточились по периметру, начали тянуть что-то вдоль стены, затем пригнали весь обслуживающий персонал «Эксплозиона», которому надлежало разделить судьбу зрителей и музыкантов. Все это они делали с такой четкостью, что казались и не людьми даже, а какими-то бездушными механизмами, отчего выглядели еще страшнее. Зрители на своих местах не смели ни пошевелиться, ни выдохнуть; только мальчишки в заднем ряду еле слышно всхлипывали, а стоявшая рядом билетерша утешала их, как могла: прежняя вражда была забыта. Морти сверху мрачно наблюдал за всем происходящим. Он уже догадывался, что произойдет дальше: террористы принесут немного воды для заложников, как-нибудь организуют посещение ими туалета и вступят в переговоры с силовиками, которые наверняка уже оцепили здание снаружи. Переговоры могут продлиться и сутки, и двое; за это время кто-нибудь из заложников выведет террористов из себя, и они его пристрелят в назидание остальным. А затем, скорее всего, начнется штурм, при котором погибнут десятки невинных людей. Все это было до такой степени предсказуемо, что даже тошнота подкатывала к горлу. Морти понимал, что больше ему в зрительном зале делать нечего, но и улететь не решался: ему казалось, что он бросает попавших в беду горожан на произвол судьбы, хотя и не знал, чем может им помочь. Увидев, что братья-хранители встали в тесный круг и начали молиться о подопечных, Морти решил последовать их примеру, причем специально выбрал молитву подлиннее, а когда она окончилась, начал следующую.

Когда в мыслях обращаешься к Богу, время бежит незаметно, и Морти потерял ему счет. Он не гадал, сколько минут истекло, как не интересовался тем, что происходило за пределами маленького зрительного зала, и даже закрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало от молитвы. Однако договорить святые слова помешал нежданный шум; трудно было разобрать сразу, донесся ли он с улицы или откуда-то еще, но он вынудил мальчика прерваться и разомкнуть веки. Морти увидел, что одна из ламп, расположенная прямо над сценой, снова зажжена; она бросала узкий луч, и он образовывал маленькое пятно, бледно-желтое, точно лицо покойника. Заложники, не понимая, к чему такая перемена, зашептались и задвигались, но крик: «Смирно!» заставил их притихнуть. Террористы взяли оружие на изготовку, и двенадцать стволов были направлены в зал. Еще мгновение – и в освещенной части сцены появился какой-то человек. Настоящий гигант – под два метра ростом, в черной балаклаве, плотно прикрывавшей все лицо, кроме маленьких свиных глаз, он походил на средневекового палача, который на своем помосте возвышается над толпою. В правой руке неизвестный держал что-то вроде продолговатой коробки с торчащими из нее проводами.

Ледяную тишину, царившую в зале, разорвал истерический вопль:

– Бомба!!