Божьи садовники

– Зато он – убийца! Мои родители погибли во время теракта, и именно он бросил тогда бомбу! Моего отца разорвало буквально на куски!.. А мать была еще жива, когда ее проносили мимо меня: один глаз у нее вытек, но вторым она успела в последний раз на меня посмотреть… Этот взгляд я никогда не забуду!.. А затем я очутился в детдоме! Рассказать, чего я еще и там пережил? Да нет, пожалуй, не буду, а то у тебя ушки больно нежные: чего доброго, завянут! И чернокрылым братом я стал лишь для того, чтобы найти и покарать этого урода! И в конце концов я его выследил! Сначала я думал прикончить его во сне, но его хранитель все время был начеку и не дал бы мне это сделать. Поэтому я решил дождаться удобного случая. И вот сегодня дождался!.. Впрочем, что я перед тобою распинаюсь: ты меня все равно не поймешь! Твоих-то родителей не убивали…

– Убивали… Во всяком случае, мать.

– И ты простил того, кто это сделал?

– Сначала я хотел убить его. Но потом – да, простил.

– И кто же это был? Говори, коли не врешь!

– Я сам.

– Ты?!

– Да, я. Моя мать умерла при родах. Мы тогда жили в далеком северном поселке, а какая там медицина, ты, наверное, сам представляешь…

– Ха! Тогда все понятно: кто же себя, любимого, ненавидеть станет!

– Представь себе: я ненавидел… Когда осознал, что из-за меня отец овдовел, а брат сделался сиротою. Я тогда целый день ходил, как в воду опущенный, а потом полез в книжный шкаф за рецептурным справочником – узнать, каких таблеток лучше наглотаться, чтобы поскорее коньки отбросить. К счастью, отец был рядом и все понял: он вырвал справочник у меня из рук, его корешком меня по голове треснул и сказал, чтобы я фигней не страдал: успею еще… Вот и ты не страдай! – Не дожидаясь, пока Юкуфи опомнится, Морти резко дернул его за руку и вместе с ним взмыл в воздух, но высоко не поднялся: он словно ударился о какое-то невидимое стекло. Оба мальчика упали, как подстреленные охотником вальдшнепы. Ни с одним из них прежде не случалось ничего подобного, но Морти почти сразу догадался, что же именно произошло: морщась от боли, он повернулся к Юкуфи и глухим голосом произнес:

– Похоже, его привели в чувство. Теперь мы заперты внутри его сознания… И знаешь: похоже, не мы одни об этом догадались, – добавил Морти чуть погодя.

Юкуфи посмотрел в ту сторону, куда ему указал товарищ, и едва не вскрикнул. Бесы, которые до этого спокойно наблюдали за перепалкой двух мальчиков, теперь сбились в кучу и сплошной черной массой надвигались на Морти и Юкуфи: очевидно, они и впрямь сообразили, что ребята, которым некуда деваться, стали легкой добычей. Юкуфи, которым все еще владела ярость, вскочил на ноги и крикнул:

– Я разберусь с ними!

Гнев охватил и Морти. Он уже собирался врезать Юкуфи как следует и удержался от этого лишь потому, что понимал: сейчас они должны действовать сообща.

– Ты совсем спятил, что ли? Не видишь, сколько их? Сперва мстителя из себя корчил, теперь героя решил разыграть! Нам нужно только выиграть время, пока он не уснет! А затем смоемся отсюда! Понял? – И снова схватив Юкуфи повыше локтя, Морти увлек его за собою.

Как ни был взвинчен Юкуфи, он все же сообразил, что благоприятный момент расквитаться за гибель семьи оказался упущен: даже если бы душу преступника и удалось сейчас захватить, ее не получилось бы вынести из тела. Изо всех сил махая крыльями, ребята летели в каком-то лабиринте, извилистом, точно кривая дорожка, по которой идут грешники, не знающие Бога. Следом гнались бесы – хозяева этих мест, и Морти ощущал на своих голых ступнях их обжигающее дыхание. Злой встречный ветер свистел в ушах, слепил глаза и даже, казалось, путал мысли, потому что теперь Морти не мог вспомнить уже ни одной молитвы. Отчаяние начла закрадываться в его сердце: мальчику чудилось, что он навеки заключен в какую-то узкую клетку, откуда уже не выбраться, не увидеть светлого Божьего мира и особенно России – той страны, которая при земной жизни была его домом. Морти невольно представлялись все ее красоты, которыми ее так щедро одарил Господь, дабы они свидетельствовали о его могуществе и славе: песчаные дюны Балтийского моря, бескрайняя зелень Мещеры, дельта Волги, вся розовеющая цветками лотоса, суровый Байкал, что старше любого озера на земле, и, наконец, извергающие дым и пламя горы Камчатки. Последнее воспоминание было особо мучительным, ибо оно заставило подумать о брате – не по плоти, а по духу, роднее которого и быть не может:

«Тодька… Зачем я тебя оставил? Почему тебя не было со мною полчаса назад? Ты бы в двух словах убедил Юкуфи отказаться от своего намерения. Ты это можешь… И мы бы успели покинуть это проклятое место! А я вот так не умею!.. Если же мне все-таки придется драться с Юкуфи, не уверен, что справлюсь с ним…»

И от мыслей о своем бессилии у Морти на глаза навернулись слезы. Он стиснул зубы и поспешил отвернуться от Юкуфи, летевшего рядом, потому что не хотел показывать перед ним свою слабость, но вдруг услышал его голос:

– Стой!

– Что?

– Кажется, мы от них оторвались…