Божья искра

— Не уверен, но думаю, Вань, все пошло от рефлексии. Рассматривая поступки другого человека, мы видим его как единое тело, один субъект, одно имя. Разве мы знаем, кто там внутри ответственен за то или иное действие? Нет конечно… А поскольку я такой же, как они, у меня тоже одно имя, то я тоже как будто один субъект. А что? Звучит логично… Как думаешь?

— Значит, заблуждающиеся программы?

— Значит… Как программы, которые выдают прогноз погоды. Будь у них способность к рефлексии, они бы тоже могли считать, что принимают решение о том, брать нам сегодня зонтик или нет…

V

Во всем услышанном Иван Алексеевич видел как разумное зерно, так и что-то неприемлемо глупое, чудаковатое.

Несмотря на молодые годы, Лесин уже был матерым чиновником, а потому в подобные моменты сомнений с плеча уже не рубил. Он знал, что таким мыслям следует отлежаться, попривыкнуться и тогда через два-три дня к ним можно снова вернуться и сделать итоговый вывод. Ту же технику Лесин решил применить и на этот раз. Тем более, что для пикировки с профессором у него не было ни должной подготовки, ни желания.

— Петр Леонидович, — заговорил Лесин после нескольких минут молчания. — А что это за штуковина у вас на шее? Впервые такую вижу…

Иван Алексеевич намеренно соврал, чтобы у Калабина тоже была возможность солгать и тем самым раскрыть себя.

— А, это… — Калабин почему-то поперхнулся. — Новое изобретение… опытный экземпляр…

— Вот как! Жуть как интересно! Петр Леонидович, а как оно работает?!

— Не могу сказать. Не время еще, — Лесин почувствовал, что профессор нервничает. — Это средство коммуникации. Сейчас в режиме тестирования. Это все, что могу тебе сказать…

Иван Алексеевич понял, что с этим нашейным гаджетом не все так просто. Слишком уклончиво отвечал профессор, слишком явно хотел скрыть то, что ранее никогда от него скрывать бы не стал.

— Вообще, профессор, я диву дивлюсь, — пошел в атаку Лесин, — как вы, постоянно разгуливая, да виды местные рассматривая, успеваете столько открытий делать? Как это вам удается? — эта мысль только сейчас пришла ему в голову, и он выложил ее на стол не раздумывая. — Да и с вашим подходом к людям, как программкам, если вы, конечно, искренне об этом говорили… Не пойму, зачем вам, такой мудрой и разумной программе, заниматься всей этой чушью — изобретениями, биржей, на благотворительность жертвовать?!

— Хм… — Калабин недовольно ухмыльнулся. — Во-первых, Ванечка, для изобретений важно не время, а идеи. А во-вторых, любой программке надо себя чем-то занимать. Вот я и занимаю. Ты вот государственной службой себя тешишь, а я — наукой, прогулкой и размышлениями странными…

К моменту, когда профессор закончил свой ответ, он уже в должной мере успокоился и взял себя в руки. Это означало, что теперь он будет делать намного меньше ошибок, и Лесин может так ничего и не узнать.

— А как же биржа? — поняв это, Иван Алексеевич продолжил атаковать, доставая оставшиеся у него козыри.

— Биржа? Ванечка, да кто ж сейчас сам на бирже играет? Программу раз написал, она и зарабатывает…

— Ладно, Петр Леонидович, дело, в конце концов, ваше, — Лесин сделал вид, что отступает, — я же обещал вас сильно не донимать. Я б еще только в гараж к вам заглянул, тогда уж бы и поехал домой. Очень мне там в прошлый раз понравилось! Все кипит, ворочается, что-то-то постоянно рождается! Ни на что не променял бы те ощущения, что испытал тогда!

Густо сдобренная лестью ловушка, к глубокому сожалению Ивана Алексеевича, не сработала.

— Нет, Вань, нельзя тебе туда, — спокойно и совершенно твердо, с некоторым оттенком грусти, ответил Калабин.

— Нельзя?! Профессор, да помилуйте! Что ж там у вас такого секретного, что мне показать нельзя? Я ж не шпион какой и не конкурент вам, да и вообще в науке мало смыслю. Чего вам опасаться-то? Поброжу-погляжу, с ассистентами вашими пообщаюсь, на роботов подивлюсь. Не убудет же с вас!

— Нельзя — это значит нельзя. Теперь у меня ассистентов нет, и я туда никого не пускаю. Даже тебя. Все, Вань, прощай! — он встал с места и подал Лесину вялую ладонь. — Передай в Кремле, чтобы решали свои геополитические задачи без меня. Пожертвую им вдвое больше, помимо налогов… Прощай!

Быстрыми шагами, почти бегом, Калабин добрался до своего электромобиля — крохотного, как капсула на одного человека, но с большенькими колесами.

«Электровездеход, — со знанием дела сказал про себя Иван Алексеевич, разглядывая транспорт профессора. — Масса маленькая, везде проедет. Только лежать в нем как дураку надо — в небо смотреть постоянно…»

Хотя Калабин дважды попрощался с ним, уехать Иван Алексеевич не мог. Выданное ему задание выполнено не было. Не было и ощущения, что он сделал все, что только мог сделать и даже больше, чем мог бы сделать кто-либо другой. Оправдать и принять такое поражение Лесин не мог. Тем более когда он понял, что с ангаром и ремешками на шее дело не совсем чистое.