Божья искра

С одной стороны, он был как раз в том возрасте, когда несмотря на надвигающуюся старость мужчинам начинают нравиться молодые и юные. С другой стороны, она, несомненно, ему помогла, что породило в нем уважение, которое он крайне редко испытывал к лицам противоположного пола. При этом Айгуль была, без всяких сомнений, умна, причем умна не исходя из эрудиции или жизненного опыта, а умна рационально-логически; а это Петр Леонидович ценил больше всего. Наконец, с ней было легко. Айгуль не глумилась над его слабостями, не смеялась над его странностями (а таковых было множество), вела себя достойно и без показного уважения.

Однако только в самых смелых фантазиях Петр Леонидович мог помыслить себе близость или тем более супружество с Айгуль. Слишком она была для него совершенна, слишком неприступна: за все двадцать дней их общения она ни разу не отреагировала на робкие попытки Калабина сделать ей комплимент или как-либо иначе оказать ей знаки внимания. Ни улыбкой, ни ужимкой, ни мягким кокетством. Как небесное светило, она оставалась для него теплой, красивой и недосягаемой.

Поэтому Петр Леонидович подавлял в себе романтические порывы и пытался убедить себя видеть в Айгуль только друга… Потенциального друга…

II

Двухэтажный, густо поросший плющом дом на Рублевском шоссе, улице власть имущих и богачей. Высокие автоматические ворота, открывающиеся по вызову, отсутствие каких-либо опознавательных вывесок и табличек, не позволяющее попасть в «клинику» посторонним.

Петр Леонидович сделал вызов, ворота медленно отворились, и он привычно вошел внутрь. Поздоровался с Кристиной, выполнявшей функции секретаря и портье, прошел мимо кофемашины вглубь небольшого зала ожидания и сел на мягкий, из тончайшей бежевой кожи диван.

Все ему здесь нравилось — и обстановка, и неброская дороговизна, и организация светового пространства… Все, пожалуй, за исключением Кристины — эффектной блондинки, в задачи которой входило встречать и провожать клиентов, открывать им ворота и в целом создавать хорошее настроение.

Блестящая красавица и такая же блестящая дурочка, она с плохо скрываемым презрением (или пренебрежением) относилась к Петру Леонидовичу, который не выделялся ни лицом, ни покроем костюма, ни статусом. Среди клиентов этой эксклюзивной клиники Калабин был «белой вороной», что не могло скрыться от взгляда девушки, наметанного на знаменитостей и богачей.

И хотя теперь, по прошествии двадцати дней, он уже много спокойней относился к такому к себе отношению, старая обида еще не успела кануть в вечность.

Чтобы не отвечать на дежурные вопросы недалекой секретарши, Петр Леонидович схватил электронную газету и сделал вид, что погрузился в чтение. Не обращая на это внимания, Кристина принесла ему обязательный в этих случаях кофе, села рядом и уже собиралась начать столь же обязательный по прибытии клиента легкий разговор.

К радости Петра Леонидовича, на втором этаже хлопнула дверь, кто-то начал спускаться по лестнице, и Кристина тут же вспорхнула с кушетки, чтобы пощебетать с более интересной персоной.

Калабин не видел (да и не хотел видеть), что это был за мужчина. Пространство первого этажа было организовано таким образом, что ожидающий и уходящий клиент не могли видеть друг друга. Они входили и выходили в разные двери, въезжали и выезжали из разных ворот, и даже подземная парковка глухой стеной делилась для «убывающих» и «прибывающих». Все было сделано так, чтобы клиенты могли сохранить свое инкогнито — весьма важный момент в таком деле, как психологическая помощь VIP-персонам.

Тем не менее Петр Леонидович не мог не слышать, как Кристина любезничает с незнакомцем, как тот довольно усмехается, принимая эти любезности и, позабыв о том, что может раскрыть себя, громко прощается с девушкой.

— Петр Леонидович, — проводив клиента, Кристина вернулась к Калабину, который не мог не заметить, что на блузке ее дополнительно расстегнулась пара пуговиц, приоткрывая безусловно превосходный бюст. Он давно подметил эту ее привычку расстегивать пуговицы, когда она общается с важными, по ее мнению, клиентами, и про себя от души посмеивался над этим. — Десять минуток и поднимайтесь, о-кэ?

Петр Леонидович и сам уже хорошо знал режим работы Айгуль — между сеансами должно пройти не менее пятнадцати минут, насколько бы важная персона ее не ждала. Калабин очень ценил ее труд, а потому с пониманием относился к тому, что ей надо перевести дух и настроиться на следующего посетителя.

Двадцать четыре ступени вели на второй этаж, открывающий собой единое пространство, нарушаемое лишь двумя колоннами, поддерживающими потолок. Панорамные окна заполняли собой все стены, обильно заливая просторную комнату светом. Лишь дальняя стена, на которой разместилась большая белая доска, сумела остаться в этой дизайнерской выдумке глухой. Помимо доски на той стене разместились скромные регалии Айгуль — диплом доктора наук и немногочисленные благодарности клиентов, не заботящихся о тайне своего лечения.