Божья коровка

— Ладно, слушай, — сказал напарник и достал из пачки сигарету. — Ты теперь у нас на постоянке, да и парень не болтливый, так что расскажу. Все продукты к нам везут по накладным, здесь их принимают, пересчитывают, взвешивают. Если недостачи нет, экспедитору дают подписанную накладную, если обнаружили, составляют акт. Проворонишь — сам заплатишь, в руководстве магазина все материально ответственные. Недостача может на заводе случиться — вытащат из ящика бутылку водки из приготовленной к отправке партии, или слямзят палку колбасы. Ладно, все сошлось, продукты разнесли к прилавкам, и вот тут-то интересное и начинается, — дядя Миша улыбнулся. — Взвесить с точностью до грамма колбасу или масло невозможно — есть погрешность у весов. Там одно деление — пять граммов. Государство это понимает, потому есть нормы на развес. Опытный продавец никогда не ошибется в пользу покупателя. Разница — ему. Или вот другое. Покупаешь, скажем, масло. Просишь 200 граммов, а тебе отрезали брусок на 225. Цену сможешь посчитать?

— Ну… — Лосев почесал в затылке.

— Продавец же хлоп-хлоп-хлоп костяшками на счетах. Сорок, сорок — рубль сорок, спички брали? Два восемьдесят[2], — дядя Миша засмеялся. — Так не делают, конечно, но копейку-две прибавят. Потому в конце смены у продавца кусочек масла для семьи или колечко колбасы. Есть другие фокусы. Продукты заворачивают в бумагу. На другую чашку весов кладут ее кусочек, чтоб народ не возмущался. Дескать, взвешиваем исключительно продукт. Только тот кусочек бумаги вдвое легче. Так по грамму и клюют. Сытно им выходит. Девок наших видел? Худеньких средь них, считай, нема.

— А зачем так сложно? Взять и просто недовесить.

— Что ты, Боря! — дядя Миша удивился. — Тех, кто этим занимается, ОБХСС[3] мгновенно выловит. В зале есть контрольные весы, любой может подойти к ним и проверить. Жалоба в милицию — и у магазина неприятности. Придут и сделают контрольную закупку. Не хватит двадцать грамм — статья. Обсчитаешь больше, чем на 20 копеек, — тоже. Чуть меньше — протокол и штраф, а продавца уволят. Пара граммов, две копейки — ерунда, только пальцем погрозят. Поэтому никто не хулиганит, и заведующие за этим смотрят. Поймают на большом обвесе, прогонят тут же. Зачем директору беда? Ей за такое — выговор, и должность может потерять.

Напарник выбросил окурок.

— Но это — мелочь, — продолжил, потянувшись, — на поддержку продавцам. У них зарплата 70 рублей, на масло и колбаску не хватает, ну, а кушать хочется. Большие деньги получают на другом. Продукты — это не железо. У того вес не изменяется, здесь — иначе. И колбаса, и сыр, и мясо высыхают при хранении в холодильной камере. Мука и крупы теряют в весе при переносе их в мешках. Опять же государство понимает. Есть нормы на усушку и утруску. На то, что поставляется в бутылках, — процент по стеклобою. И если их не допустить… Ты понял, Боря?

— А как же кассы? — не поверил Лосев. — Оплата через них. За выручкой инкассаторы приезжают.

— Ты столик возле магазина видел? Там всякой мелочью торгуют: чай, сигареты, шоколадки. Трудящимся удобно, — хмыкнул дядя Миша. — Шел мимо и купил, чтоб в магазин не заходить. А кассы нет. Продали, сколько нужно, выручку директору отдали. Иначе не было бы у Алексеевны чем тебе платить. Да ладно б только ты. В торг нужно денег отвезти, чтоб ходовой товар подбросили, и гастроном наш выполнил план по выручке. А это премия для всех. Другие директора еще себе в карман кладут, но у Алексеевны не так. С обедами нам помогает. Для продавца он стоит 35 копеек, в столовой — 50. На разницу идут вырученные деньги. А нам с тобой и вовсе есть дают бесплатно. Поэтому директора так любят в магазине — не под себя гребет. Но ты об этом не болтай, понятно?

— Могила! — заверил Николай. — Так, значит, у меня теперь нет никакого преимущества перед другими покупателями?

— Ну, отчего ж? — поднял бровь напарник. — Кусочек мяса без костей, если рубщику поможешь. Колбаска свежая с завода… Любой дефицит, который прочим недоступен.

— Это какой?

— Черная икра, печень трески, импортные консервы, — стал перечислять напарник. — Растворимый кофе, чай «Три слона» в жестяной банке. Или курочка венгерская в пакете. Наших-то продают с головой и лапами, да еще перья, не выдернутые из нее, торчат, нужно хорошенько опалить перед готовкой. У венгерских кур тушка чистенькая, без головы и лап, даже потрошки промытые в пакетике. Слышал анекдот? — дядя Миша хохотнул. –Импортная курица говорит советской: гляди, какая я ощипанная, гладкая, розовая, в целлофане. А ты в остатках перьев, синяя, худая… Советская ей гордо отвечает: «Зато я умерла своей смертью».

Лосев засмеялся.

— Еще тебе положена бесплатная бутылка водки раз в неделю или две вина — крепленого, конечно, — сообщил напарник. — Сухое — дорогое. Но это, если нету стеклобоя.

— Так я не пью, — пожаловался Лосев.

— Продай, — пожал плечами дядя Миша. — После закрытия магазина с руками оторвут. А к ночи заберут с наценкой, но надо знать кому продать. Не то сдадут в милицию — и статью за спекуляцию навесят. Пошли работать…