Божья коровка

— Верхняя дека из фанеры, — сообщил, вручив ее Борису. — Но обечайки — бук, а гриф — кленовый. Очень прочная конструкция, долго держит строй.

Борис взял инструмент и подстроил струны. Звук у них приятный, хотя натянуты над грифом слишком высоко — трудно будет нажимать. Не беда, это регулируется. В корне грифа есть специальный винт, а в комплекте к инструменту прилагается и ключ. Он поискал глазами и увидел стул, стоящий у витрины. Подошел, сел поудобнее. Пальцы левой обхватили гриф, правой — ударили по струнам.

А на войне, как на войне —
Патроны, водка, махорка в цене.
А на войне нелегкий труд,
А сам стреляй, а то убьют.

А на войне, как на войне…

Подруга, вспомни обо мне.
А на войне — неровен час,
А может — мы, а может — нас.

Он начал тихо, но не заметил, как увлекся и запел во весь голос:

Комбат-батяня, батяня-комбат,
Ты сердце не прятал за спины ребят.
Летят самолеты, и танки горят,
Так бьет-е комбат-е, комбат!..

Спохватившись, он поднял взор и с изумлением увидел сгрудившихся возле него людей, которые смотрели на него во все глаза. Похоже, работники магазина и покупатели набежали.

— Извините, товарищи, — Борис встал. — Увлекся.

— Вы воевали? — спросил мужчина лет пятидесяти, стоявший впереди. За руку он держал девочку-подростка — видимо, пришел с ней за инструментом или просто проходил мимо секции.

— Да, — кивнул Борис.

— Позвольте узнать где?

— На Даманском. Был там ранен.

— Я заметил, — мужчина перевел взгляд на его лоб. — Осколок?

Борис кивнул.

— Песня у вас очень необычная, но душевная, — продолжил незнакомец. — Сами сочинили?

— Нет, Николай Расторгуев.

— Не слышал о таком, — покачал он головой.

«Еще бы! — подумал Борис. — Коля еще в школу ходит — в третий класс. Или перешел в четвертый».

— Меня зовут Владимир Владимирович, фамилия — Оловников[109]. Я ректор Белорусской государственной консерватории, — мужчина протянул ему руку. Борис пожал ее и представился в свою очередь. — У меня к вам просьба, Борис Михайлович. Не могли бы вы выступить перед нашими студентами и преподавателями? Рассказать о конфликте на границе, что там вообще произошло, а то информации в газетах мало? Вы же непосредственный участник конфликта. Скажем, завтра в пятнадцать часов? Или вы заняты?

— Нет, — помотал головой Борис. — Я ничем не занят — поправляюсь после ранения.

— Тогда ждем, — сообщил ректор. — Кстати, у вас есть награды или знаки доблести?

— Да, — сказал Борис.

— Не забудьте их надеть, пусть мои посмотрят на героя. Некоторые забывают, чего нам стоило отстоять Отчизну. А гитару эту обязательно купите, — указал он на «Кремону». — Лучшей в Минске не найти. Но с собою завтра не берите — мы найдем вам инструмент, если захотите спеть. Я бы с удовольствием послушал.

На том и распрощались. Борис купил гитару и отправился к себе. Там какое-то время терзал струны, вспоминая мелодии и слова слышанных в той жизни песен. Выступление перед профессиональными музыкантами его несколько пугало. Наконец, махнув рукой, он решил, что, в крайнем случае, ограничится рассказом о конфликте.

Без четверти пятнадцать следующего дня он вошел в просторный холл консерватории. Перед обнаруженным здесь же зеркалом достал из кармана и приколол к пиджаку выходного костюма Золотую Звезду и орден Ленина. Дома надевать их не решился — не хотел, чтобы на него глазели в транспорте и на улицах. Обязательно кто-нибудь да пристанет: где награды взял, пацан? Еще живы ветераны, получившие свои ордена и Звезды за Отечественную войну. Вспомнить хотя бы подвозившего их таксиста. Ему снова орденские книжки предъявлять? Золотую Звезду Героя ее статутом предписано носить постоянно, только кто знает о его награде? Ни в военкомате, ни в райкоме комсомола Борис о ней не обмолвился, лишь на ВТЭК показал орденскую книжку, чтоб доплату к пенсии получить.

По широкой мраморной лестнице Борис поднялся на второй этаж и зашел в приемную ректора. Секретарь проводила его в кабинет Оловникова.

— Ого! — воскликнул тот, разглядев награды на груди гостя. — Герой Советского Союза! Поразили вы меня, Борис Михайлович. Отчего в магазине были без Звезды и ордена?

— Так все пялятся, — сообщил Борис. — Неприятно видеть — будто я их сам себе надел.

— Вы еще и скромный, — покачал головой ректор. — Да другой бы гоголем ходил. Ладно, — он бросил взгляд на циферблат часов, — скоро выступление…

Он не договорил — в дверь кабинета постучали и вошла немолодая женщина. В руках она несла гитару.

— Познакомьтесь! — ректор встал из-за стола. — Секретарь партийной организации консерватории Валентина Тимофеевна Бастрыкина. А еще она заведующая кафедрой народных инструментов. Валентина Тимофеевна, это Борис Михайлович Коровка.