Божией милостью адмирал Михаил Лазарев

– Как ты не понимаешь, Стеша, что дело не в ягодах? Уж сколько наберем. Мне лес посмотреть хочется, и мальчикам полезно.

– Как велите, матушка.

– Погоди, и еще вели Гавриле экипаж заложить утром, рано, часа в четыре, чтоб отвез нас в бор за Клязьму к Гусевской повертке, там и сойдем, а он нас дождется.

– Ура! – раздался веселый голос Алеши, самый тонкий слух был у него. – Завтра с маменькой в лес по ягоды!

Братья кинулись к матушке – правда ли, о чем они с няней Стешей шептались?

– Чур! С вечера в постель пораньше, а то вас не разбудишь, – проговорила свое условие мать. И дети мгновенно согласились.

Петр Гаврилович, не дождавшись к вечернему благословению детей, которое обычно проходило часов в девять, был удивлен. Оказалось, уже час назад они легли спать и через матушку передали ему: «Спокойной ночи, папенька».

– Выдумщица ты у меня, душа моя, – оценил затею жены Петр Гаврилович, – а, вообще-то, права, не может вырасти настоящий русский человек без леса. Кривое деревце получится. А мы-то с тобой, друг мой, крепкие дубки должны вырастить. Молодец! Гавриле прикажи, однако, поближе быть, заступиться, коли что…

– Не беспокойся, отец, с нами Стеша, она все леса здешние ведает, – заверила Анна Андреевна.

– Стеша мужика не заменит, – заметил Петр Гаврилович, – а то грибочки наши раскатятся, растеряются. В добрый час!

Седой туман окутал город по самые купола Успенского собора.

– Почему такое все серое? – крутил головой Миша.

Андрей напряженно всматривался вдаль, но там, кроме белесой пелены, ничего не было видно. «Чернота кругом», – вздохнул Алеша и, закрыв глаза, положил голову на теплое плечо матери. Встал он охотно, но теперь из-за необычности обстановки и мерного покачивания вздремнул.

Копыта процокали по булыжной мостовой, мягко пророкотали по деревянному мосту через Клязьму, неслышно потонули в дорожной пыли проселка.

– Солнышко еще спит, – пояснила Стеша, – отчего и жизни нет. Зато кто, по дедовскому завету, рано встает, тому Бог подает. Кто первый встает, тот солнышко будит.

– Как будить-то? – встрепенулся спящий Алеша.

– Повторяй за мной:

Солнце – слуночно, взойди,
Самоцветка, угрей нас.
Солнце-князь, покажись,
Золотыми лучиками развернись!

Мальчики тихонько повторяли за няней слова, а Анна Андреевна слегка улыбалась, покачивая в такт головой:

– Нас в детстве по-другому учили, – развеселилась она, – послушайте-ка:

Солнышко, солнышко, выглянь-ко в окошечко,
Твои детки плачут, по камешкам скачут,
Сыр колупают, в окошко кидают…

И Стешино, и маменькино зазыванье понравилось детям, и они торопливо затараторили их вслух, уверенные, что первыми пробуждают светило.

И розовая каемка в самом деле появилась на востоке. Золотистое полукружье обозначило место, где солнце вот-вот подойдет к оконцу. Первый луч брызнул в синеву золотым фонтаном. Они сегодня разбудили солнце!

– Чирк-чирк, тюк-тюк, – понеслось из леса, когда они достигли намеченного места.

Лес кипел птичьими голосами, и невозможно было понять, кому принадлежит тот или иной голос. Птичий хор, позолота небесного купола, покорно уплывший куда-то туман – все вдруг открылось им и засверкало в росе, в тишине, в благолепии.

– Денек-то какой красный, Стеша, – обернулась на лес Анна Андреевна, – будто нарочно для нас заказан. Серенькое утро – красненький денек.

Пошли по заросшей просеке, и тут же глазастый Алеша высмотрел:

– Вот они! Выстроились по краю. Как солдатики в красных шапочках.

Стеша вместе со всеми полюбовалась на ягодный строй на обочине заросшей травой колеи и велела следовать за ней, мол, это не то, только стража земляничная, а им надо вперед, в самое ягодное царство.

Чуть прошли, Андрей увидел красную россыпь ягод. Бросился к ним – влип лицом в паучью сетку:

– Ой, мама! Что это? – Анна Андреевна побежала на зов сына – лоб, щеки, нос были в обрывках паутины, даже на ресницах висели цепкие клочки. С уха свисала серьга в виде засохшей мухи.

Едва прошли через елочки, Миша наткнулся на птахино гнездо в нижних сухих ветках. Махнула пташечка мимо, а деток как прикрыть – не знает. «Пи-пи-пи», – пищали три желторотых пискуна.

– На вас похожи, – Анна Андреевна заторопила ребят, – не тревожьте их.

– Нет, – возразил Андрей, – мы большие, а эти крохотульки.

Мать улыбнулась:

– Это вам кажется, что вы большие, а на самом деле точно такие же. Идемте, пусть птичка успокоится. Гнездышко разорять нельзя. Это большой грех.

…Поляночка круглая открылась им, туманцем оторочена, золотистыми каплями росы оправлена. А по ней-то, по ней ступнуть негде – все красным-красно, как присядешь – ягод словно насыпал кто.

– Важная земляничка-ягодка, – опять то ли пропела, то ли проговорила Стеша, – знает про себя, что она первое земли ожерелье, поклона ниже всех требует.