Божиею милостию, Мы, Императрица...

   Царский кортеж производил поразительный эффект своею много­численностью и своим бле­ском. Русские Великие Князья и свитские генералы, владетель­ный князь Черногории, великие герцоги и наслед­ные принцы, эмир Бухарский и хан Хивинский, сверкающие разноцветными мундирами и плюмажами, орденами и эполетами, иностранные дипломаты, громадное число государ­ственных са­новни­ков, военных, гражданских и придворных чи­нов. В роскошных при­дворных экипа­жах, украшенных бархатом, золотым шитьём, запря­женных цугом шестёрками отборных ло­шадей в богатой сбруе, следо­вали Великие Княгини и Великие Княжны, сопровождая Марию

   Фёдо­ровну.

   Путь кортежа пролегал от Триумфальных ворот до кремлёвских Спасских ворот, здания по обе стороны пути были украшены фла­гами, транспарантами, декорациями, фонарями. Высоченные мачты, на шпилях которых развева­лись гигантские знамёна и хоругви, были украшенны императорскими вензелями из свежей зелени, гер­бами Мо­сквы, а также всех губерний и областей, входящих в состав Рос­сийской Импе­рии.

   Городовые и дружинники с трудом сдерживали многие десятки тысяч обы­вателей, пришедших увидеть новую Царицу. Давка была такой, что на улицах было трудно дышать. Даже на крышах домов размести­лись зеваки, которым не хватило места на мостовых.

   Огромное скопление народа для Аликс было не то, чтобы непри­ятным, но создавало для неё обстановку дискомфорта. Слишком страшными были её воспоминания о гибели мужа, любую толпу она теперь воспринимала как что-то опасное, угрожаю­щее её жизни. Громкие приветственные крики из толпы вызвали у Императрицы приступы паники, на щеках выступили алые пятна, губы мелко дро­жали. Чтобы держать себя в руках, Аликс до боли ку­сала губы и улы­балась, приветствуя войска. Всё происходящее было для неё, как в тумане.

   Лишь вступив на паперть Успенского собора, Императрица по­чуствовала себя в безопасности. Окружённая сонмом священнослу­жителей в парадном облачении, она поочередно проследовала через Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы, прикладываясь к святым иконам и мо­щам московских святителей. Церковное бла­голепие вернуло Аликс к выполнению монарших обязанностей, при­вело в состояние полного умиротворения, и даже громовые залпы са­люта с Тайниц­кой башни не могли нарушить её душевный покой.

* * *

   Императрица перечитывала письмо бабушки - королевы Викто-­

   рии. После напряжённого дня она, наконец-то, нашла успокоение, расположившись в удобном кресле, когда в кабинет буквально во­рвался дежурный флигель-адъютант. Она даже не успела высказать своего неудовольствия.

   - Ваше Величество! Ваше Величество, - голос флигель-адъютанта

   звучал надрывно-звонко, тревожно и даже истерично, - граф Ворон­-

   цов-Дашков и Плеве убиты!

   В кабинете воцарилась звенящая тишина. Императрица застыла, её руки беспомощно опустились, письмо упало на пол. Ярко-красные пятна, вспыхнувшие на бледном лице, свидетельствовали о необы­чайной взволнованности. Прострация и оцепенение.

   - Как это произошло? - еле слышно спросила Аликс.

   - Ваше Величество! Граф Воронцов-Дашков и Плеве следовали в одной карете... Бомбист... Оба погибли на месте.

   Полученное известие обескуражило Александру Фёдоровну, на­хлынувшие воспоминания вернули её в тот Богом проклятый перво­апрельский день, который навсегда изломал судьбу юной Императ­рицы. Взрыв, боль, крики. Несчастный Ники, истекающий кровью, и мёртвый Ваня Воронцов-Дашков, пронзённый осколком стекла. И вот теперь не стало Иллариона Ивановича, верного, надёжного, такого близкого...

   С трудом сдерживаясь, стобы не разрыдаться, Аликс при­казала:

   - Великого Князя Сергея Александровича и графа Игнатьева - не­медля ко мне!

   Флигель-адъютант не успел выполнить приказания, т.к. Сергей Александрович уже входил в кабинет. Императрица медленно подня­-

   лась из кресла и подошла к нему.

   - Что же это? Как же это могло статься?

   - Аликс! Это война, - голос Великого Князя дрожал от негодова­ния, - жестокая война, которуя начали не мы... Война невозможна без потерь, как это не жестоко, и наш Ники, и Илларион Иванович, они пали в бою... Погибли, защищая Россию... Аликс, милая! Ты должна со­брать все свои силы, всю свою волю! Сейчас не время проявлять сла­бость, нельзя поддаваться чувствам!

   - Что же делать, дядя Серж? Я сейчас, кажется, не способна ду­мать... Я буквально раздавлена и не могу даже плакать...

   Аликс снова вернулась в кресло, откинулась на спинку. Великий Князь подошёл к ней, выдержал паузу и сказал:

   - Аликс! Тебе придётся принять решение относительно министра

   внутренних дел и директора Департамента...

   - О, Господи, - Императрица стала массировать виски пальцами, - я

   совсем ничего не знаю, как мне следует поступить. Как всё это тя­же-

   ло, я не знаю, кого мне назначить!

   - Подумай про Алексея Павловича Игнатьева, Аликс. Это человек способный и достойный.

   На лице Императрицы отразилось крайнее удивление, которое она не преминула высказать:

   - Дядя Серж, правильно ли это будет, если я сделаю министром младшего брата Николая Павловича? Снова будут эти пересуды и кри­вотолки.