Божиею милостию, Мы, Императрица...

   - Извини, Аликс, но сейчас не та ситуация, чтобы думать о возмож­ных сплетнях в высшем свете. Плевать на все эти кривотолки, нужно дело делать!

   Вернувшийся флигель-адъютант доложил:

   - Ваше Величество, Его Сиятельство канцлер граф Игнатьев при­были!

   Николай Павлович сразу же взял быка за рога, начав доклад, едва войдя в кабинет.

   - Государыня! Бомбист задержан, это бывший студент Москов­ского университета некто Карпович. Илларион Иванович и Вячеслав Константинович скончались на месте, Царствие им Небесное. Убит жандарм и двое ранены. Полиция и дружинники оцепили место поку­шения, это рядом с городской думой. Паники в городе нет.

   - Николай Павлович! Вы же мне обещали, что задавите смуту, что они больше никого не убьют! - в голосе Императрицы звучала обида и злость.

   - Государыня! Я не снимаю с себя ответственности за произошед­шее! И я готов подать в отставку, так как не оправдал доверия Вашего Величества!

   - Присядьте, Николай Павлович! Возможно, я слишком резко вы­сказалась, - Императрица потупила взгляд, - но Вы должны меня по­нять. Я не приму Вашей отставки, Вы русский генерал и не можете вот так просто уйти с поля боя. Его Высочество посоветовал мне назна­чить министром внутренних дел Вашего брата, Алексея Павловича... Что Вы скажете?

   Канцлер поднялся из кресла, перевёл взгляд на Сергея Александро­-

   вича, потом на Императрицу, затем начал неуверенным голосом:

   - Государыня! Ежели Вашему Величеству будет угодно... Я уверен,

   что Алексей Павлович сделает всё, чтобы оправдать Высочайшее дове­-

   рие!

   - Вот и прекрасно, - отозвался Великий Князь, - раз уж бомбиста

   удалось арестовать, необходимо принять все меры к розыскам воз­можных сообщников! И судить этого негодяя Карповича, и всенепре­менно вздёрнуть!

   - Николай Павлович, распорядитесь подготовить указ и немедля пригласите ко мне Алексея Павловича. Я желаю с ним пообщаться, чтобы он уже сегодня приступил к своим новым обязанностям, - голос Императрицы стал спокойным, хотя иноземный акцент звучал очень отчётливо.

* * *

   - Ты же сам желал стать министром внутренних дел, Алексей, так что же теперь киксишься? - обратился канцлер к брату, который сидел в кресле напротив и курил толстую гаванскую "vegueros", распро­страняя в кабинете приятный лавандовый аромат.

   Граф Алексей Павлович Игнатьев выпустил несколько колец дыма и ответил:

   - Стать министром именно сейчас, после злодейского убийства

   предшественника - не самая хорошая перспектива. Ведь прекрасно понимаю, что мне досталось не самое хорошее наследство. Мой пред­шественник, да упокоит Господь его душу, пытался навести порядок в своей епархии, но действовал большей частью по старинке. Нет, брат, я твёрдо убеждён, что действовать нужно иначе, по-новому, а на это способны лишь молодые и дерзкие волки, типа того же Зубатова. Нам

   давно уже пора снять белые перчатки, тут все методы хороши!

   - Покойный Илларион Иванович не особо меня любил, - заметил канцлер, - но я не могу не признать, что буквально за год он хорошо перетасовал полицию.

   Алексей Павлович поморщился, будто от зубной боли, на породи­стом лице, украшенном щегольскими усами, читалось недовольство, но он ответил:

   - Вот в этом то и беда, что перетасовал... Только как ты колоду не

   тасуй, десятка тузом никогда не станет. Власть напоминает мне мед-­

   ведя, сильного, большого, клыкастого, но которого со всех сторон

   атакует осиный рой. Медведь ревёт, лапами размахивает, но от того, что убьёт он десяток ос, ничего не меняется, жалят они его и в хвост и

   в гриву!

   - Ты стал изъясняться так образно, что мне тяжело переварить твои слова, - усмехнулся канцлер. - Нельзя ли более понятно?

   - Так я прямо говорю, что власть оказалась беспомощной и не мо­жет совладать с кучкой негодяев! А всё потому, что в новое время и действовать нужно по-новому! Возьмём того же Карповича, к при­меру. Несомненно, что вздёрнут этого субчика, но разве можно успо­каиваться на этом? Он уже признал, что бомбу изготовил не лично, а прибег к помощи иных лиц, но назвать этих лиц он категорически от­казывается! И судебный следователь, аки младенец говорит, что он не в силах что-либо сделать. Ты же понимаешь, что Карпович взойдёт на эшафот, никого не выдав, а цепочка будет оборвана. И вот эти умельцы останутся без­наказанными, смогут и дальше снабжать новых бомбистов, а всё по­чему?

   Николай Павлович поднялся из кресла и стал расхаживать по ка­бинету. Ворс роскошного хорасанского ковра делал его шаги бес­шум­ными.

   - Ты прав, Алёша, бесспорно прав... Мы чистим это гнойник, тра­тим силы, а рана не залечивается. Что же нам делать, господин ми­-

   нистр?

   - А у меня есть кое-какие соображения, господин канцлер. У бом­-