Божий дар

Святой мученик Василий Мангазейский, моли Бога о нас!

Это произошло в пять часов утра. Неожиданно облачность исчезла, и на востоке возникло ярко-бордовое, огненное зарево, такого зарева ни я, ни кто-либо из жителей Туруханска, которые присутствовали при вскрытии могилы, ни разу не видели. Алтарь как будто полыхал в пламени. Радуги играли такими дивными необыкновенными красками, что от них невозможно было отвести глаз. Показалось солнце, осветив своими лучами водную гладь, белокрылых чаек над нею, моторную лодку, пересекающую реку. Это было явное знамение Божие.

Затем мы перезахоронили останки еще одного монаха. И лишь после этого наступила очередь святого Василия Мангазейского. По архивным документам мы определили, где стояла рака с мощами мученика (в Троицком приделе), вскрыли пол и увидели склеп; он был поруган безбожниками; мы обнаружили лишь часть мощей угодника Божия.

Своими силами мы изготовили раку, с чувством глубокого благоговения поместили в нее великую святыню и по благословению правящего архиерея поставили ее на клирос, слева от царских врат, – закончил свой рассказ о. Софроний.

Святитель Лука

Мы вышли на берег Енисея и расположились на нескольких скамейках. Перед нами открылись широкие, насколько хватало глаз, дали. Воды Енисея сияли под лучами полуденного солнца. Две рыбацкие лодки спешили по своим делам. Вдали показался катер, который тащил за собой баржу, груженную стройматериалами. Стаи ласточек и стрижей стремительно носились по-над крутым берегом. Воздух был чист и свеж.

Я попросил о. Софрония рассказать о другом угоднике Божием – святителе Луке (Войно-Ясенецком), имя которого тесно связано с Туруханском.

– Я поведаю вам о нем с большим удовольствием, – отозвался батюшка, – потому что я почитаю его так же сильно, как и святого мученика Василия Мангазейского. Святитель Лука прибыл в Туруханск в 1924 году и сошел на берег в сопровождении милиционера; люди, встречавшие его, понимали, что он приплыл сюда не как хозяин епархии, а как ссыльный, и тем не менее все как один опустились на колени. «Слава Богу, и в этом маленьком поселке люди не забыли Тебя», – подумал владыка, благословляя мужчин, женщин, детей.

В автобиографии, которую оставил святитель, содержится много драгоценных подробностей его пребывания в Туруханске. «Меня… поместили в квартире врача больницы и предложили вести врачебную работу, – пишет он. – Незадолго до этого врач больницы распознал у себя рак нижней губы и уехал в Красноярск. В больнице оставался фельдшер, и вместе со мной приехала из Красноярска молодая девушка, только что окончившая фельдшерскую школу и очень волновавшаяся от перспективы работать с профессором. С этими двумя помощниками я делал такие большие операции, как резекция верхней челюсти, большие чревосечения, гинекологические операции и немало глазных».

С великим удивлением угодник Божий обнаружил, что местные христиане пребывали… в расколе. «В Туруханске был закрытый мужской монастырь, в котором богослужения совершал старый священник. Он подчинялся красноярскому живоцерковному архиерею, и мне надо было обратить его и всю туруханскую паству на путь верности древнему Православию». Святитель произнес проповедь, в которой, во-первых, показал заблуждения живоцерковников и, во-вторых, обличил грех раскола. Священник признал свой грех, раскаялся в нем и вместе со своею паствою вернулся в лоно Матери-Церкви.

Владыка бывал на всех службах и почти всегда произносил простые, но глубокие проповеди. Это очень не нравилось местному безбожному начальству. Святителя вызвал уполномоченный ГПУ.

– Я запрещаю вам благословлять людей в больнице, проповедовать в монастыре и ездить на покрытых ковром санях, – сказал он.

– Если я не буду благословлять людей и проповедовать, я перестану быть архиереем, – ответил святой. – Повесьте объявление о том, что вы против этого. И скажите крестьянам насчет ковров.

Чекист побоялся сделать и то, и другое и затаил против святителя лютую злобу. Вскоре владыку снова вызвали в ГПУ. Подойдя к зданию, он увидел сани, запряженные парой лошадей, и милиционера.

Владыка бывал на всех службах и почти всегда произносил простые, но глубокие проповеди