Брачная афера Ривотта Мадсона

Наконец карета остановилась, и Ривотт помог жене выбраться на улицу. Гортензия плохо соображала и, если бы не муж, вряд ли бы быстро нашла зал. Уселись на ближайшую к выходу скамью и принялись ожидать начала действа. В светлом зале было невыносимо душно, а тело била мелкая дрожь и от волнения стучала челюсть. Ривотт покачал головой, снял куртку и укрыл ей плечи благоверной. Положил ее голову к себе на плечо и взял за руку. Вероятно, обнял бы, но даже для супругов прилюдные объятья в таком месте не поощрялись.

Чтобы хоть как-то прийти в чувство, Гортензия стала рассматривать пришедших. Слушанья редко бывали закрытыми и частенько собирали не только заинтересованных лиц, но и просто жадных до чужих страданий зевак. При других обстоятельствах за ними стоило понаблюдать со стороны ради развлечения, зеваки временами забавляли куда больше происшествия, но сегодня хотелось только одного: чтобы все закончилось как можно быстрее. Большинства присутствующих Гортензия не знала, но кое-где мелькали знакомые лица, лишь раззадоривая сомнения и страхи.

На ближней к возвышению с судейским столом скамье сидели Лилия с мужем. Падчерица казалась бледной и взволнованной, и Теззи заключила: беременность женщины проходит не гладко. Мысленно поблагодарила судьбу, что дочь покойного Датура хотя бы не пытается оспорить завещание. С другой стороны, на это еще полно времени, и, если мачеха выберется из передряги, Лилия непременно вспомнит, что ей досталось не все имущество отца, и захочет окончательно обобрать его вдову. Как и все Патраки, Лилия никогда не упускала возможности заполучить еще больше денег. Только с браком у нее вышла осечка: супруг мало того что подкачал происхождением, так еще и оказался игроком с кучей долгов. Теззи ухмыльнулась. Интересно, а полученного в наследство от Патрака-старшего хватило расплатиться? Или скоро понадобится еще?

Перевела взгляд на другое знакомое лицо. Мужчина едва заметно кивнул ей, и она поспешила ответить тем же. Любовник Сиринги. Теззи не помнила его имени, потому что подруга постоянно называла его «Зайчиком». Приятный, под стать Сиринге, малый, хоть из низов и шулер, каких поискать. Гортензии он нравился куда больше официального супруга приятельницы, которого, кстати, отчего-то в зале не было.

Рядом сидели еще несколько деловых партнеров Датура, господин Флокс и Хатиор. Партнеры вели себя странно: кто-то энергично кивал, поймав ее взгляд, а кто-то делал вид, что вовсе не замечает вдовы Патрака-старшего. Теззи махнула рукой: ну их. Будут совместные дела — все равно придется общаться, а не будет, так чего переживать из-за косых взглядов посторонних? Флокс и Хатиор ограничились приличным ситуации приветствием.

За спиной скрипнули засовом, отрезая быстрый путь к отступлению. Двое мужчин в форме встали около двери и трое у окон. Гортензия тяжело сглотнула: выход на слушаньях закрывали крайне редко. Толпа зашумела, предвкушая начало, и из специального бокового помещения на свое место прошел королевский судья.

У Теззи потемнело в глазах. В поисках хоть какой-то поддержки она сжала сильную ладонь супруга.

Не помнила, что говорили участники процесса, казалось, даже слышала не все. В голове гудело и страшно хотелось пить. От духоты и смеси витающих вокруг ароматов мутило. Вцепилась в руку Ривотта так, будто муж удерживал ее над пропастью. Кровь била по вискам и даже уши и те жгли раскаленными железками.

В столице странно вели дела. Здесь не было ни защиты, ни обвинения: считалось, что королевский судья благословлен богами, чист душой, бесстрастен и разберется что к чему без помощников. Дознавателям надлежало лишь раскопать как можно больше фактов, подробностей и обстоятельств преступления. Вот только они-то бесстрастными не были и всячески защищали свои интересы. На деле явное отсутствие сторон лишь выливалось в неразбериху при вызове свидетелей и ничем другим от обыкновенного слушанья не отличалось.

Теззи даже не удивлялась, что ее не зовут к судье, а вместо нее приглашают ответить на вопросы кого угодно: слуг, прохожих, деловых партнеров, но только не вдову. Решила, что ее изматывают специально. Ждут, когда она окончательно потеряет разум. Никак не могла найти в зале Белдона, и только хотела шепнуть об этом Ривотту, узнать, не видит ли тот родственничка, когда из соседней с судейской боковой двери вывели его.

Даже если бы Сиринга не описала этого мужчину в красках, Гортензия поняла бы, кто перед ней, без труда. Когда убили Датура, она лежала на кровати в соседней комнате и слышала, как муж просит пощады. Он даже денег успел предложить. А потом взвизгнул дворовой побитой псиной и замолк навсегда. Датур был неробкого десятка и вряд ли ныл бы, не будь убийца внушительных габаритов. Встретишь такого бугая в подворотне, и, считай, твоя песенка спета. Даже шрам через все лицо не пугал так, как рост и размах плеч.