Брачная ночь с горцем

– Я не святая… – пробормотала Саманта, внезапно вспомнив о своих тяжких грехах. – Я поддалась искушению и заодно с чудовищами творила зло. Обманывала ни в чем не повинных людей. Видела, как мужчины, красивые и сильные, вроде тебя, творили зло… и находила им оправдание. И так продолжалось, пока они не пересекли черту, к которой обещали никогда даже не приближаться. Думаешь, ты первый блудный сын или младший брат, который считает, что он свободен от семейных грехов? Не выйдет! Рано или поздно прошлое тебя настигнет. Такие, как ты, всегда переступают черту.

Взгляд, которым смерила его девушка, подсказал Гэвину: она видела его насквозь. Да, она знала, что за тщательно выстроенным прекрасным фасадом, по-прежнему кипела неутолимая ненависть.

– Ты, Торн, можешь сколько угодно убеждать себя в том, что твои руки чисты, но мы с тобой оба знаем, что это не так. Твои руки запятнаны множеством грехов, морями слез и, возможно, даже и кровью, которую ты не желаешь видеть. Можешь делать вид, что ничего этого нет, но я-то вижу. Я знаю, кто ты!

– Если так, то какого черта ты со мной целовалась?! – прорычал Гэвин.

Саманта пожала плечами, стараясь скрыть судорожный вздох, вырвавшийся из ее груди.

– Может быть, я тоже чудовище… – пробормотала она.

Они долго смотрели друг на друга. Смотрели молча, дрожа от штормового ветра и ледяного дождя. И казалось, что между ними сверкает и искрит невидимая электрическая дуга, создававшая разряды такой силы, что любой из них способен был превратить человека в горстку пепла.

Буря усиливалась, в лесу быстро темнело. Сумерки сделали изумрудные глаза Торна непроницаемо темными, потемнели и его светлые волосы. Капли дождя стекали по его лбу, по щекам, чувственным губам, по шее – словно ангелы там, в небесах, оплакивали его давно погибшую душу.

Сейчас он казался Саманте каким-то мрачным языческим богом, которому когда-то поклонялись кельты, но пришли иные времена, и теперь он, всеми забытый, одиноко высился в лесной чаще.

Нет, она не станет его жалеть! Не поддастся искушению!

Но во взгляде его…

Как всплывает со дна озера давно забытый утопленник – так во взгляде его сквозь ярость и решимость сочилась боль. Давняя, но не забытая боль.

– Что ж… – Он потянулся за своим ружьем, и Саманта инстинктивно положила руку на рукоять револьвера. – Пусть в битве чудовищ победит сильнейший.

Не говоря более ни слова, Торн повернулся к ней спиной и через мгновение исчез, превратился в тень среди теней.

Саманта повернулась к корове. Та наблюдала за ней большими влажными глазами, в которых, казалось, навеки застыло удивление. Рядом с матерью покачивался на нетвердых тоненьких ножках новорожденный теленок.

По множеству причин – вполне понятных, хотя Саманта предпочитала о них и не думать, – больше всего ей сейчас хотелось разрыдаться. Но она сжала губы и начала дышать глубоко и ровно, изо всех сил борясь со слезами. Она почему-то не сомневалась: проклятый шотландец наблюдал за ней сейчас из-за какого-нибудь дерева. Ну нет, пусть лучше пристрелит ее из своего ружья, чем увидит плачущей!

При ее приближении теленок неуклюже отвалился от материнского вымени и уставился на нее с младенческим недоумением.

– Все хорошо, мой маленький, – ласково заговорила Саманта. – Сейчас пойдем домой, там мама тебя покормит… – С этими словами она подхватила малыша на руки и прижала к груди.

Нарядному платью теперь, разумеется, конец. Пожалуй, впервые в жизни Саманта пожалела о том, что испортила одежду. Но будь она проклята, если оставит кого-то из своего стада на землях Инверторна!

Корова-мать тревожно фыркнула, когда Саманта перекинула теленка через седло и сама уселась позади.

– За мной! – окликнула ее Саманта. – Пошли-пошли, своего малыша получишь дома!

Добравшись до Эррадейла, она разместила мать и малыша под крышей – в одном из опустевших, полуразрушенных коттеджей для работников.

К этому времени реветь уже не хотелось. Ну, разве что совсем чуть-чуть.

Но другому естественному позыву Саманта сопротивляться не смогла, и едва она добралась до своей комнаты, ее вырвало, вывернуло наизнанку.

Глава девятая

На этот раз Гэвин приближался к Эррадейлу с куда большей осторожностью. Особенно потому, что его приветствовал разносившийся далеко вокруг грохот выстрелов.

Он даже остановился на вершине Гришем-Пик и достал из чехла подзорную трубу, желая узнать, с какой стороны ожидать возможной опасности – в виде тощей красотки с ядовитым языком, всегда готовой нажать на курок.

Каллум сообщил, что сегодня Элисон будет дома одна. Сам он приехал в Инверторн помочь Имону, своему отцу, с переноской тяжелого груза. Локрин и Кэлибрид, как всегда по воскресеньям, отправились в Руарид за покупками и выпивкой.

А наша красавица? На отдыхе занялась стрельбой по мишеням. Развесила на заборе днищами вверх старые кастрюли и теперь палила по ним из двух револьверов. Кастрюли звякали, брякали и подпрыгивали на своих местах – каждый меткий выстрел проделывал в одной из мишеней новую дыру.

«Черт возьми! – мысленно воскликнул Торн. – Эта девушка и впрямь впечатляет. И интригует…»