Брачный сезон

— Да какие здесь примечательности, милая, нету ничего. Лес да река — вот и все примечательности.

— Как же так? — Мы переглянулись с Димкой. — Здесь же вроде поместье графа Воронцова было?

— У-у... вспомнила. — Хозяин саркастически усмехнулся. — Когда это было-то? Нет ничего и в помине. Осталось два каменных столба от ворот. Так что на это смотреть? Тоже мне примечательность.

— Ну, а церковь? — забеспокоился Фира. — Есть на что посмотреть?

— Церковь есть, попа, правда, нету.

— Недействующая, значит?

— Да как же ей действовать, когда там уже почитай сорок лет то склад, то сарай, то гумно, то... ну, сами понимаете. — Петрович в сердцах швырнул на лавку полотенце, которое вертел в руках. — Разрушили церковь, нехристи, камня на камне не оставили. А какая красавица была... Сам митрополит Московский приезжал службу служить, а они ее...

Про митрополита Петрович наверняка приврал. Но радовало то, что церковь, в каком бы виде она ни была, стоит все же на месте. А то, что она полуразрушена и не действует, нам даже на руку: проще пробраться в ее подвал.

— А когда же это митрополит приезжал? — поинтересовался Димка.

— Когда?.. Да не знаю, когда... люди говорят. — Петрович как-то деловито засуетился, схватил с лавки полотенце и шмыгнул в кухню.

— A-а... тогда понятно, — усмехнулся Димка, — если люди говорят...

— И что же, в самом деле от церкви камня на камне не осталось? — Фира заглянул за занавеску, где располагалась так называемая кухня.

— Ну, осталось кой-чего. — Петрович достал эмалированный таз, налил в него воды и аккуратно вытряхнул туда содержимое корзины. — Давеча люди на машинах приехали, говорят, будут церковь восстанавливать, дай им Бог здоровья. — Петрович осенил себя крестным знамением.

— А далеко ли отсюда церковь? — спросила я. — Я бы хотела взглянуть на нее.

— Да недалече, прямехонько через дубки на нее и выйдешь. — Хозяин показал в окно, куда нужно идти.

Совершенно не заботясь о конспирации, Димка заговорщицки мне подмигнул (хорошо, что Петрович его не видел) и сразу же направился к выходу. Однако я успела перехватить его у двери и, вцепившись в руку, жеманно пропела:

— Дима, ты не составишь мне компанию?

— Конечно, дорогая, — опомнился он и галантно пропустил меня вперед.

Старики с умилением смотрели нам вслед.

— Идите погуляйте, голуби, — напутствовал Фира, — а мы с Петровичем грибами займемся, супчик сварим. Правда, Петрович?

— Еще какой супчик — пальчики оближете.

Мы прихватили в сенях по корзинке и, прикинувшись грибниками — это в полдень-то, — вышли наконец на разведку.

По сравнению с прохладой толстостенного бревенчатого дома жара на улице стояла одуряющая. Никого, кроме кур, купающихся в пыли, да сонных собак, в округе не наблюдалось. Но всем известно, что в деревне каждый новый человек заметен, извините, как вошь на лысине. Это вам не город, где можно затеряться, как в джунглях. Здесь десятки глаз наблюдают из маленьких окошечек. Все интересно. Кто на колодец пошел, кто из магазина идет, к кому гости приехали? А что за гости, что за люди и зачем приехали?

Нам же популярность сейчас была ни к чему. Поэтому, понаблюдав за улицей через забор, мы решили пробираться к церкви огородами или, как говорят в деревне, — задами.

Выбравшись на тропинку, идущую вдоль картофельных угодий, мы с Димкой направились в сторону дубовой рощицы. Судя по всему, именно там и должна находиться церковь. По дороге нам, слава Богу, никто не встретился, и, благополучно добравшись до леса и пройдя его, мы вскорости вышли на берег небольшой, заросшей кустарником речки.

— Вот это да, — восхитилась я. — А у твоих предков, Димыч, был неплохой вкус. Места-то какие красивые.

Димка крутил головой, смотрел по сторонам — наверно, тоже любовался.

— Вот она, смотри! — Он вскинул руку. Чуть поодаль, на косогоре в окружении густо разросшихся берез стояла церковь или, точнее, то, что от нее осталось.

— Она, родимая!

Мы почти побежали вверх по тропинке, но, слава Богу, вовремя остановились.

Территория вокруг церкви отнюдь не была безлюдной: тут и там сновали рабочие. На лужайке перед объектом высились штабеля досок и стояли пачки высокосортного кирпича, упакованного в полиэтилен. Без особого шума и без мата, но весьма споро и организованно шла работа по восстановлению храма.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — прошептала я, — опоздали.

— Не каркай. — Димка опустился на корточки. — Смотри, еще даже леса не поставили... Только начали завалы разбирать. Будем надеяться, что до подвалов еще не дошли.

— А до чего же тогда дошли? С подвалов-то начинать надо. — Я присела рядом. — Что делать-то будем, Димыч?

— Ночи ждать. — Димка осторожно раздвинул ветки кустарника и внимательно наблюдал за объектом. — Ночевать они скорей всего в деревню пойдут, здесь только сторожей оставят.

— Ну, а со сторожами что делать?

— Придумаем.

Сидеть в кустах было неудобно. Я вся издергалась, отмахиваясь то ли от пчел, то ли от ос, поди их разбери.

— Запоминай, — шептал Димка, — ночью разбираться будет некогда.

Я попыталась сосредоточиться на объекте.