Брачный вопрос ребром

– Здравствуйте! Пожарная инспекция! – отрекомендовался госслужащий, едва сердитый Эмма обернулся. – Проверяем сигнал…

– Не слышу! – перебил его Эмма.

– Говорю, проверяем пожарную безопасность! – инспектор добавил громкости.

– Я! Вас! Не слышу! – тоже криком уведомил его Эмма, продублировав сказанное сурдопереводом в виде последовательных тычков пальцами в себя, в гостя и снова в себя, но уже не в грудь, а в уши, после чего было произведено отрицательное мотание головой.

– Вот же пень глухой! – досадливо выругался инспектор. – А неглухой кто дома есть?

Эмма с готовностью подпихнул ногой мохнатый зад Брэда Питта, с понятным псу намеком задавая ему направление движения в сторону калитки. Одновременно неслышным гостю шепотом было озвучено слово «Фас!».

Брэд Питт, действительно и не глухой, и не тупой, команду понял, принял и выполнил.

Инспектор СЭС на ближайшем к домовладению на Приречной, 3 перекрестке удачно разминулся с запыхавшимся бегуном, в максимально активном режиме выгуливающим собачку, и подошел к именьицу как раз вовремя, чтобы столкнуться с Эммой, заинтересованно выглядывающим на улицу, лицом к лицу. Это позволило ему избежать тех промежуточных стадий, которые в полном наборе прошел его предшественник, и сразу начать с главного:

– Здравствуйте! Санэпидстанция! Есть информация, у вас тут пищевое производство.

Эмма длинно свистнул, надеясь, что смышленый Брэд Питт услышит и поймет сигнал к возвращению, после чего печально уставился на инспектора.

– Проверка СЭС! – объявил тот.

Глядя на инспектора с грустной улыбкой, Эмма неторопливо размял пальцы и повторил свою пантомиму «Я вас не слышу, я глухой!», дополнив и развив ее гримасой «И немой!» – это позволило ему совершенно безнаказанно показать проверяющему язык.

До инспектора дошло не сразу, миниатюру пришлось повторить трижды.

– Да ты не слышишь, что ли? – понял гость, когда Эмма настойчиво бисировал. – И не говоришь? Совсем?

– Му-му! – ответил Эмма, показывая, что не совсем.

Помня бессмертную повесть Тургенева, он полагал, что уж му-му-то вполне себе может позволить любой глухонемой. Особенно такой, у которого есть собачка. Тем более что собачка как раз прибежала и через лаз под забором метнулась во двор.

– Му-му! – любовно повторил Эмма, наклоняясь, чтобы погладить Брэда Питта, а заодно нежно шепнуть ему в шерстяное ухо: – Фас!

На подъезде к именьицу с моста открылся вид на реку, красиво позлащенную предзакатным солнцем.

Надо же, как незаметно промчался день!

– Еще бы! Столько всего, столько всего: и незаконное проникновение в чужую квартиру, и встреча с ее хозяином в виде трупа, и затирание следов, и бегство с места чужого преступления, потом изменение внешности, введение в заблуждение представителя СМИ, гнусная подстава в отношении темнокожих! – здравый смысл оживленно и дотошно, словно в помощь прокурору, перечислил мои прегрешения.

– А что у нас хорошего? – поморщившись, спросила я.

– Ну-у-у… Теперь у тебя есть адресок Ираиды, – подумав, булькнул ложку меда в бочку дегтя мой здравый смысл.

– У нас – это у кого именно? – решив, что я продолжаю разговаривать с ним, уточнил Караваев. – У меня, например, из хорошего есть предложение: давай на сей раз заранее позаботимся об ужине. На повороте будет японское кафе, ты как относишься к суши?

– Без фанатизма, но иногда ем.

– Ну да, да, на безрыбье и маринованный имбирь – лосось, – хохотнул Караваев.

Он велел водителю тормознуть на углу и послал его за суши, сказав, что нам лучше подождать в машине. Мол, сладкая черная парочка, скупающая суши мелким оптом (в расчете еще и на Эмму с Брэдом Питтом), порвет шаблон посетителям кафе и внушит ложную надежду на трансконтинентальное расширение потребительской аудитории владельцам заведения.

Водитель безропотно сходил в кафе и принес что просили: суши для всех и осетинский пирог с сыром из ближайшего ларька вездесущей «Горпиццы» специально для меня.

Вот так и вышло, что у калитки именьица мы выгрузились из машины с коробками, верхняя из которых была украшена приметным логотипом.

– Ой, как хорошо, что вы вернулись! – Эмма выскочил нам навстречу, простирая руки для объятий.

Караваев тут же перегрузил ему коробки, велел нести их в дом и отпустил водителя словами:

– Костя, пока свободен, я позвоню.

Машина, пятясь, уползла за поворот.

Караваев галантно придержал калитку, пропуская меня во двор, и я почувствовала себя героиней какого-то американского фильма. Параллель прослеживалась с легкостью: вот папа с мамой вернулись после работы и малого вечернего шопинга, вот старший сын (это Эмма) потащил в дом покупки, а младший (Брэд, который Питт) радостно крутится под ногами…

Идиллию нарушил старшенький, дотащивший коробки до стола под деревом и сразу же доложивший:

– Приходил пожарный инспектор!

Я быстро огляделась, чадящего пепелища не увидела, но на всякий случай спросила:

– У нас что-то горело?

– Нет, – ответил Эмма.

– Но зажгли мы нынче неплохо! – с намеком подпихнул меня локтем Караваев.

– Ага, аж закоптились! – съязвила я. – Иди умойся, черный брат.

– Так что инспектор? – покричал Караваев уже от колонки.