Брачный вопрос ребром

С ловкостью, выдающей завсегдатая, он просквозил, огибая массивные столы, в укромный дальний угол, отделенный от основного помещения подобием заборчика, и там удобно устроился на деревянной скамье с видом на дверь. Я чинно села рядом и опустила глазки, наблюдая за входом сквозь ресницы.

Подоспевшая официантка – крашеная блондинка с могучим силиконовым бюстом, распирающим батист баварской блузочки, – с изумлением воззрилась на меня, в неподвижности схожую с черным пирамидальным обелиском – я видела себя в блестящем медном боку какого-то здоровенного бака с трубочками.

– Салям алейкум! – бойко приветствовал девушку Караваев. – Так, мне кружку нефильтрованного темного, а даме…

– Черный чай, – чирикнула я, пока он не заказал какой-нибудь алкоголь и мне тоже, компрометируя меня как добропорядочную восточную женщину.

– Да! Ей чай и пахлаву, – распорядился Караваев.

– У нас нет пахлавы, – пролепетала дева с бюстом.

– Тогда с бубликом.

– Бублика тоже нет… Есть брецель!

– Вполне кошерно, – кивнул мой спутник. – Дайте два!

– Слушай, ты, артист погорелого театра! – прошипела я, нетерпеливо дождавшись, пока официантка удалится. – Кого ты играешь? Какой национальности твой персонаж?

– Да какая разница? Хоть сын турецкоподданного! – отмахнулся Караваев. – Ты не бурчи, ты лучше посмотри, это не наш ли парень переминается там, у двери, точно тургеневская барышня, застигнутая малой нуждой средь шумного бала?

– Точно, это он! – я узнала коллегу. – Не знает, куда податься, и не хочет сам делать заказ, чтобы не платить за него из своего кармана. Помаши ему!

– Ты же не велела махать руками.

– Тогда просто позови! Он Александр.

– Алессандро! – вскричал предположительно сын турецкоподданного почему-то с испанским акцентом.

– Может, ты гаитянец? – закатив глаза, подумала я вслух.

– Надо говорить – гаитянин. Почему бы и нет? – Караваев приосанился и одарил приблизившегося к нам Веселкина ослепительной улыбкой. – Салудо, кабальеро!

Я потупилась.

В начинающемся представлении у меня была скромная, но ответственная роль суфлера.

– Здрасьте, – неуверенно молвил Саня, подойдя к нам поближе.

Караваев потянулся и энергично, как по тамтаму, похлопал по краю лавки напротив. Саня присел.

– Милая фрекен, удвойте наш заказ! – покричал Караваев официантке.

– Господи! – мой здравый смысл схватился за голову. – Фрекен – это вообще из скандинавского! В Баварии – фройляйн!

– Две кружки темного нефильтрованного, два чайника черного чая и четыре брецеля? – уточнила фрекен-фройляйн, наконец-то демонстрируя хваленую нордическую невозмутимость.

– Да! Нет! Чайник один, пива два, кренделя три! – внес коррективы чернокожий викинг и тут же сменил собеседника. – Итак, вы – Алессандро, приятно познакомиться.

– А вы?

– А я брат этой милой девушки, – тут мой черный брат так толкнул меня локтем, что я со свистом проехалась по полированной лавке до самого края и не упала на пол лишь потому, что в последний миг братишка ловко удержал меня за подол.

– А вас зовут…

Веселкин еще не понял, что мы намерены остаться инкогнито, и явно пытался услышать наши имена (мне, кстати, тоже было бы интересно узнать имя русскоязычного чернокожего гаитянина – сына турецкоподданного), но Краваев не оставил ему ни шанса, зловеще объявив:

– А нас не зовут, мы сами приходим! – Он хищно усмехнулся и поправил на поясе воображаемый кинжал. – Чтобы мстить по закону гор!

– Горы-то откуда? Какие еще горы?! – взвыл у меня в голове здравый смысл.

– Какие горы? – явно телепатически уловил этот вопль Саня Веселкин.

– Какие надо, – многозначительно ответил Караваев. – Не надо спрашивать, Алессандро, надо отвечать!

– За что?!

– Пачэму сразу – за что, э? – на этот раз с кавказским акцентом переспросил мой очень, очень странный брат. – Пока что просто на вопросы! Вы же дружите с одним таким… Антипов его фамилия?

– Вадим Антипов? – в голосе Сани прорезался профессиональный интерес.

Еще бы! Скандалы, слухи, сплетни, расследования – топливо, на котором работает наш медиахолдинг!

– Спроси, давно ли он видел Вадика, – нашептала я на ухо Караваеву.

Тот повторил мой вопрос.

– Вчера, а что? – ответил Саня.

– Спроси, говорил ли ему Вадик о своей новой подруге?

Караваев спросил.

– Ну, кое-что говорил, а что? Ой… Да ладно?! – Глаза коллеги зажглись восторгом.

Саня явно сопоставил наличие милой девы, явление ее чернокожего брата, его слова о мести и пришел к определенному выводу:

– Вадик с этой… вашей сестрой?!

– Мне не нравятся ваши интонации, Алессандро, – холодно уведомил собеседника Караваев, начиная играть лощеного зимбабвийского принца крови. – Надеюсь, вы не расист?

– Нет, что вы! У меня у самого бабушка еврейка! – Тут официантка ловко сгрузила на стол наш заказ, и Веселкин вцепился в глянцевый брецель, как в спасательный круг. – Просто Вадик говорил, что его новая подруга – культурная девушка…

Я сумела смолчать, но от возмущения подпрыгнула на лавке. Караваев чутко уловил вибрации и нахмурился:

– Вы сомневаетесь в том, что у народов с цветом кожи, отличным от вашего, есть своя богатая культура?