Брачный вопрос ребром

– Эммануил! – воззвал мой визави. – Будь любезен, друг мой, организуй Люсе чаю!

– Тест на профпригодность по линии общепита? – предположила я.

– Уже состоялся и был позорно провален. Пригоревшую сковородку пришлось битый час оттирать с песком.

– То есть он у нас и не посудомойка?

– И не официант, – вздохнул Караваев, с отвращением наблюдая, как Эмма семенит к нам с курящейся паром чашкой: взгляд сосредоточенный, как у гипнотизера, брови нахмурены соответственно архиважной задаче, вытянутая рука закостенела, как легендарная нога Бабы-Яги.

– А можно, я наведу порядок в шкафу? – поставив передо мной чашку, в которой сохранилось примерно пятьдесят процентов жидкости, спросил не-официант.

– В каком шкафу? – уточнил Караваев. – Если в том, куда я сложил свои вещи, то нет, не надо, там уже все в порядке.

– Какой порядок? – тоже уточнила я.

По ассоциации вспомнила большого знатока и любителя порядка – Вадика, ныне покойного, – и помрачнела.

– Ну… Такой! Тарелки стопками сложу, чашки расставлю по убыванию размера, как слоников на комоде. – Эмма перешел на язык жестов и показал вереницу слоников – мал мала меньше.

– По убыванию размера, говоришь? – заинтересовался Караваев. – А ну, быстро расскажи мне закон Архимеда!

– Архимедовы штаны во все стороны равны? – предположил Эмма и жестами показал квадратные штаны Архимеда так же выразительно, как линейных слоников.

– Нет, и не математик тоже, – разочарованно вздохнул Караваев.

– С тарелок и чашек заодно пыль смой, пожалуйста, – попросила я, давая разрешение на ранжирование посуды.

Эмма радостно кивнул и удалился.

– Пиццу будешь? – Караваев вытянул из-под стола табурет, и я увидела на нем коробку с логотипом «Горпиццы». – Твой Брэд, который Питт, вчера так вкусно чавкал, что мне ужасно захотелось этой пиццы.

– Тоже водитель привез? – догадалась я. – Спасибо, не откажусь от кусочка. А почему поедание пиццы производится подпольно, то есть подстольно?

– Да шастал тут какой-то подозрительный тип, – объяснил Караваев, выдавая мне треугольник пиццы. – Что-то вынюхивал, высматривал… Я и решил не компрометировать хозяйку, выставляя ее, то есть тебя, состоятельной дамой, заказывающей обеды с доставкой на дом. А то еще подумает, что тут есть чем поживиться, да и заберется в дом, чтобы его ограбить… Ой!

– Ты сейчас тоже подумал про Эмму? – шепотом спросила я.

Мишаня кивнул.

– А ведь он действительно может быть вором! – Я максимально понизила голос. – На предмет воровских навыков ты же его не проверял?

– А что это за навыки?

– Ну-у-у…

Я немного подумала, вспомнила все то, что пригодилось мне сегодня во время несанкционированного визита к Вадику, упокой его Господи, и ответила:

– Специфические знания, смекалка, смелость, бесшумность, ловкость рук, умение заметать следы и маскироваться на местности…

Дзынь!

– Ловкость рук – это точно не про Эмму, – отметил Караваев, оглянувшись на домик.

Я посмотрела туда же.

Через полминуты на пороге возник наш амнезийный.

В одной руке у него был веник, в другой – совок с блестящей горкой стеклянного крошева. Быстро глянув в нашу сторону – мы уткнулись носами в чашки, – Эмма взмахнул совком, перебрасывая осколки через забор к соседям. Оттуда донесся негодующий мяв, и на забор взлетел полосатый кот с гневно выпученными глазами.

– Брысь, киса, брысь! – Эмма замахнулся на матроскина веником, и тот с треском рухнул в лопухи.

– С заметанием следов и бесшумностью у него тоже не очень, – констатировал Караваев. – Вряд ли он вор. Еще пиццы?

– Давай, – я кивнула. – Так что с тем типом, который что-то тут вынюхивал и высматривал? Ты с ним общался?

– Не совсем. Увидев коробку с пиццей, он открыл рот, но ничего не сказал.

– А ты?

– А я тоже нищего не шкажал. – Мишаня вкусно зачавкал пиццей. – Во всяком случае, ему. Я просто натравил на него Брэда Питта, и они мгновенно умчались прочь, как два соревнующихся кенийских бегуна. Теперь я, кстати, склонен думать, что парня впечатлила не пицца, а мое лицо цвета ирландского флага. Несколько неожиданный колер вне привязки ко Дню святого Патрика, согласись…

– Абшолютно шоглашна! – Я торопливо дожевала пиццу и похлопала ладонью по набору для аквагрима. – Именно поэтому нам понадобится вот это!

– Мне интересно, но страшновато, – признался Караваев. – Скажи, кого и в какой цвет ты намереваешься перекрасить?

– В темно-коричневый или черно-фиолетовый, иначе твою зелень скрыть не получится.

– Я стану негром?!

– Вроде того.

– И на себе испытаю ужасы расизма?!

– Надеюсь, ужасов не будет. В любом случае ты не почувствуешь себя трагически одиноким, потому что с тобой буду я, такая же темно-коричневая или темно-фиолетовая.

– Десять негритят! Пошли купаться в море! Десять негритят! Резвились на просторе! Один из них утоп! Ему купили гроб! И вот результат – девять негритят! – весело распевал Караваев, пока мы ехали в город на его сверкающей машине с хмурым водителем.

От повреждений, полученных в ДТП с моей бедной шляпой, машинку уже избавили, однако я все же порадовалась тому, что узнать меня в образе скромной темнокожей гражданочки караваевский водитель не сможет.