Брачный вопрос ребром

– Надеюсь, в подтверждение богатства культуры народов Африки самозваный брат твой не запоет сейчас про десять негритят? – встревожился мой здравый смысл.

– Нет, я не сомневаюсь, что вы, что вы! – завилял Веселкин. – Просто я так понял, что речь шла о девушке НАШЕЙ культуры!

– А что еще Вадик о ней рассказывал? – просуфлировала я Караваеву, и тот повторил.

– Да толком ничего. – Саня пожал плечами. – Мол, красивая, умная, из мира искусства… Слушайте, я ведь ничего не знаю, вам бы с другим человеком поговорить. Есть у нас в редакции одна девушка, Люся Суворова…

Я поперхнулась чаем.

– Вадик обмолвился, что это она его познакомила с новой подругой, – закончил Веселкин.

Я прокашлялась, прикрываясь краем палантина, и посмотрела на Караваева.

Караваев с интересом смотрел на меня.

«Загадочная женщина эта наша Люся», – отчетливо читалось в его неравнодушном взгляде.

– Уходим, – хрипло сказала я.

Караваев не стал спорить, вытащил мобильник и вызвал водителя. Саня проводил завистливым взглядом модный дорогой смартфон и явно подумал, что недооценивал богатства Черного континента, причем не только культурные.

– Пойдем, сестра моя. – Караваев сдернул меня с лавки. – А вы, Алессандро, оставайтесь, пейте пиво, я оплачу заказ. И передайте своему другу, что он еще очень пожалеет о содеянном!

– О чем конкретно? – деловито уточнил мой коллега, придвигая к себе пивную кружку.

Мой черный брат высокомерно отмолчался, а я с намеком выпятила животик. Думаю, Веселкин его разглядел.

– А знаешь, неплохо вышло, – подвел итоги встречи мой здравый смысл. – Версия о том, что Вадик обзавелся новой подругой, подтвердилась, и теперь нам есть кого подозревать в его убийстве. А у официального следствия будут еще подозреваемые, потому что Саня точно не смолчит, расскажет всему миру, что Антипов обрюхатил сестру какого-то темпераментного негра, за что тот грозился обидчику отомстить.

– Ну, куда теперь? – бодро спросил Караваев, когда мы сели в машину. – Я не понял, что и зачем мы проделали, но это было забавно, так что я не прочь продолжить.

– Не узнаю я вас, Михаил Андреевич, – укоризненно проворчал водитель.

– Это-то и прекрасно, – заметила я.

– Что? – Караваев снял темные очки и вопросительно поморгал голубенькими глазками.

– Что ни тебя, ни меня никто не узнает! – ответила я и откинулась на подушки. – Домой, Костя! В мое именьице!

– Нигерия, Заир, Берег Слоновой Кости? – не торопясь жать на газ, перечислил возможные пункты назначения водитель.

– А он у тебя вредный! – пожаловалась я типа брату и защитнику.

– Да нет же, он полезный! – Караваев радостно хохотнул и подтвердил приказ: – Трогай, Костя, возвращаемся на базу.

– С каких это пор мое именьице – твоя база? – сугубо для порядка возмутилась я.

– С тех пор, как ты втянула меня в свои темные делишки буквально с головой! – не задержался с ответом Караваев, указав на свою черную физиономию.

Примечательно, что нотки сожаления в его голосе отсутствовали полностью.

Пожарный инспектор прибыл к частному домовладению номер три по улице Заречной спустя полтора часа после получения сигнала о том, что по данному адресу замечен стойкий запах гари.

Сигнал дал младший Писарчук. Начав свою практику не с кухни, он не представлял, какой густой и вонючий столб дыма может получить косорукий повар с помощью одной забытой на огне сковороды и неправильно составленной смеси из яичного порошка, сухого молока и колодезной воды. Зато младший Писарчук назубок знал все нужные телефоны.

В санэпиднадзор он тоже позвонил, но тамошние сотрудники оказались менее расторопны, чем спецы по пожарной части. Представитель СЭС явился через полчаса после пожарного инспектора.

К этому времени Эмма, которого первый ответственный товарищ застал врасплох, уже определился с тактикой и ушел в глухую оборону.

Пропускать какую бы то ни было проверку на вверенный ему участок он не собирался. К сожалению, пожарный инспектор успел заметить, что на территории есть живые (пес Питт) и условно разумные (Эмма) существа, потому что эти двое, не зная о том, что за ними наблюдают, устроили шумный и скандальный дележ тушенки, обнаруженной в недрах буфета. Огласив окрестности лаем, рычанием и ругательными выкриками, делать вид, будто никого нет дома, не имело смысла. Однако Эмма нашел способ уйти от расспросов: он прикинулся глухим.

– Эй, молодой человек! Будьте любезны, подойдите к калиточке! – надрывался инспектор, сотрясая упомянутую калиточку, пока Эмма, стоя к нему спиной, невозмутимо поливал из лейки грядки, заросшие неопознанной сорной зеленью.

Пес Питт заливисто лаял и пару раз даже прилег на штакетник грудью, как Александр Матросов на амбразуру, но настойчивый инспектор не отступил. Не сумев привлечь внимание молодого человека с лейкой криками, стуком и физкультурными упражнениями в виде прыжков на месте с одновременным размахиванием руками, он нарвал зеленой алычи и метко обстрелял спину Эммы тугими зелеными пулями растительного происхождения.

Пришлось вступить в контакт.