Брайтон-Бич опера

— God Bless America. Land that I love, — поют музыканты. — Stand beside her, and guide her through the night with a light from above.

Илюша пытается освободиться из объятий своего своднoro брата. Совершенно очевидно, что происходящее не доставляет ему никакого удовольствия, но в конце концов он вынужден смириться. Мы с Татьяной обнимаем и расцеловываем Нину, Диму и Сашу. За те несколько лет, что мы их не видели, Илюшины сыновья сильно изменились. Дима стал ещё больше похож на отца, а у младшего остались ярко выраженные Нинины черты.

Откуда-то из толпы Максим вытягивает за руку своего сына Пашу.

— Смотри, какой вымахал, — говорит он Илье. — Его теперь Пол зовут. Узнаешь?

— Как я могу его узнать? — говорит Илья. — Когда вы уезжали, он был ещё совсем ребёнком.

— Когда мы уезжали, я сам был ещё совсем ребёнком, — смеётся Максим, и его заразительный смех окончательно разбивает лёд. По крайней мере, Илюша в первый раз за все это время улыбается.

— From the mountains, to the prairies, — все громче поют музыканты. — То the oceans, white with foam God bless America — my home sweet home.

— Ну что? Все едем к нам, — говорит Максим.

— Мы им квартиру сняли. Там готово всё, — говорю я.

— Слышать ничего не хочу, — говорит Максим. — Что у вас там может быть готово? Это у нас всё готово. Оленька неделю готовилась. И я тоже. Три дня уже не ел.

Он опять смеется, а я смотрю на Илью и развожу руками. Бороться с Максимом бессмысленно, и мы оба прекрасно это понимаем.

— God Bless America, land that I love, — поют музыканты. — Stand beside her, and guide her, through the night with the light from above.

Максим подхватывает в охапку обоих Илюшиных сыновей и тащит их к выходу. Мы все покорно следуем за ним, а оркестрик наяривает уже в полную, совершенно оглушительную силу:

— From the mountains, to the prairies, to the ocean, white with foam, God bless America, my home sweet home. God bless America, my home sweet home.

У Максима огромный, роскошный дом нa Манхэттен-Бич, и он, похоже, действительно всерьёз готовился к встрече Ильи. Стол, в центре которого стоят две огромные хрустальные вазы с цветами, ломится от еды и выпивки, что моментально примиряет меня со всем случившимся сегодня. Алика, естественно, тоже. Он даже где-то умудрился раздобыть себе фужер и пьяным голосом все время извиняется передо мной за то, что не нашел второго — для меня. Но мне фужер и не нужен. Судя по тому, как строго смотрит на меня Татьяна, мне уже и от рюмок стоит держаться подальше.

Дима, старший Илюшин сын, подводит ко мне какого-то высокого темноволосого парня и говорит:

— Дядя Лёша, познакомься. Это Игорь Леваев. Мы с ним вместе в самолете летели. Его жена не встретила. Американская. Можно, он с нами немного побудет? С родителями я договорился уже, но они сказали, что надо у тебя спросить.

— Как это не встретила? — говорю я.

— Да так, — ухмыляется Игорь. — Забыла, наверное.

— Hy так что? — говорит Дима. — Можно ему с нами?

— Естественно, — отвечаю я, и в этот момент Максим поднимается из-за стола и начинает стучать ножом по своему бокалу, требуя всеобщего внимания. Когда голоса в комнате наконец смолкают, он говорит, стараясь сделать свой голос как можно более торжественным:

— Сегодия у нас большой день. Сегодня мы встречаем моего брата на американской земле. Илюша, ты же знаешь: несмотря ни на что, роднее и ближе тебя у меня никого нет. И я хочу сказать тебе: добро пожаловать в Америку! Это великая и щедрая страна, перед которой мы все в долгу. По большому счёту, мы вообще все — неоплатные должники. От рождения и до самой могилы. А уж я-то точно всем обязан — и стране этой, и моей жене и сыну, которые меня всегда в трудные минуты поддерживали, и друзьям моим, которых ты сейчас видишь здесь. И я хотел хоть как-то мои должки погасить, встретив тебя так… Ну, как могу, в общем. Как и должен, кстати, по всем законам и понятиям. Впрочем, речь не об этом. Речь о стране, которая принимает нас всех и дает нам возможность реализовать все наши мечты. Я надеюсь, что ты здесь будешь счастлив. Нет, я уверен, что ты здесь будешь счастлив. Совершенно уверен. На все сто. Давай! За тебя! За Америку! За то, чтобы на нас никаких долгов не осталось!

Все пьют, а я, обменявшись молчаливым взглядом с Татьяной, только подношу мою рюмку к губам и тут же ставлю её обратно на стол. Я бы, конечно, с удовольствием выпил за Илюшу и его новую жизнь в новой стране, но мир в семье мне всё-таки дороже. Причем намного.

УЗОР ИНФЕРНАЛЬНОГО ПОЛЯ

— Детки-конфетки, ягодки-цветочки, — говорит Максим. — Всё ведь ради них делаем. Правда, Илюш?