Брайтон-Бич опера

Когда мы с Татьяной приезжаем в «Макдиллан», там уже толпа народу. Кен стоит в окружении каких-то важных людей, но, заметив нас, сразу же начинает махать руками и подзывать к себе. Мы подходим и застаём дискуссию в самом разгаре.

— Кен Перри написал совершенно выдающуюся работу, — говорит представительный седой мужчина в костюме и бабочке. — Он, как никто, показал тот тупик, в который зашла сегодня Россия. Десять лет реформ пропали даром. Уникальный шанс, который история предоставила этой дикой стране, безвозвратно упущен. К власти опять пришли спецслужбы и государственники, мечтающие возродить утраченную ими империю. Благодаря своему прекрасному знанию российской действительности Кен сумел на конкретных примерах показать, как традиционная русская ментальность способствует постоянному возвращению этой страны к той или иной форме тоталитаризма. Его книга не случайно называется «На круги своя». Она, как мне кажется, подводит окончательную черту под всеми надеждами на то, что цивилизованному миру удастся установить с Россией нормальный диалог, и полностью оправдывает любые наши действия по нейтрализации нынешнего кремлевского режима.

— Спасибо большое, профессор Косинский, — говорит Кен. — Я очень польщён и очень благодарен вам как за высокую оценку моего труда, так и за ту помощь, которую оказал мне ваш Фонд содействия демократическому развитию.

— Это эпохальный труд, — говорит пожилая полная дама в больших очках. — Мне особенно понравились те главы, в которых вы анализируете наиболее вероятные тенденции развития ситуации и очень убедительно показываете, что по отношению к России возможны только силовые варианты.

Так продолжается ещё минут десять, после чего Кен извиняется и отводит нас с Татьяной в сторону.

— Молодец, — говорю я. — Раз такие серьезные люди хвалят, значит, стоящая книга.

— Для того и писалась, чтобы хвалили, — говорит Кен, но видно, что он доволен.

— А где же невеста? — говорит Татьяна, которая вообще нe переносит разговоров о политике, считая их пустой тратой времени.

Кен улыбается своей неотразимой, чисто американской улыбкой и говорит:

— Вот она идёт. Познакомьтесь: Мила.

Повернувшись к подходящей к нам женщине, я буквально открываю рот от изумления, а никогда не теряющая самообладания Татьяна говорит:

— А мы знакомы. Привет, Милочка. Ты одна или с Аликом?

— Одна, — совершенно невозмутимо говорит Мила, как всегда чуть растягивая гласные. — В кои-то веки муж решил с ребёнком посидеть — что же, лишать его теперь такого удовольствия?

Это, значит, на прошлой ещё неделе было, а сейчас, как я уже объяснял, мы сидим в кафе на бордвоке, и о чём, кроме поисков работы, мне теперь с Аликом говорить, я, по правде сказать, и не знаю.

— Удивительная всё-таки штука эмиграция, — говорит Алик. — Как будто мало людям других проблем, они ещё и семью сохранить не могут. Сплошные разводы вокруг — вы заметили? Слава богу, хоть у нас с Милкой сейчас всё хорошо. Вроде самый опаспый период мы уже прошли. Поначалу она ещё дергалась всё, а теперь успокоилась вроде бы. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Оп плюёт через левое плечо и добавляет:

— Лёш, можно я ещё по твоей голове постучу? Для надежности.

— Потому и разводы, что проблем много, — говорит Taтьяна. — Стресс у всех, вот и не выдерживают.

— Это-то я понимаю, — говорит Алик. — Одна загадка: что наши дурёхи в америкосах находят? Неужели они и вправду надеются с ними счастье обрести? Неужели ие понятно, что мы всё-таки совершенно разные и что рано или поздно это обязательно скажется?

— Конечно, скажется, — говорю я. — Я вообще ни одной такой смешанной пары не знаю, чтобы они были счастливы.

— A Полина? — говорит Татьяна.

— Что Полина? — говорю я. — Полина — это особый случай. У неё всю жизнь просто нереальная непруха какая-то. Такого с нормальными людьми вообще не бывает. Фатальность полная. А тут богатый, вдовец, прыгает вокруг неё, руки-ноги целует.

— А она говорит, что он её любит, — говорит Татьяна. — Говорит, что её так никто никогда не любил.

— Ещё бы он её не любил, — говорит Алик. — Он всю жизнь с американками общался, а после них любая наша королевой покажется. Ихние ведь феминистки уже сами в мужиков давно превратились, а наши ещё всё-таки женщины.

— Если она действительно так счастлива с ним, — говорю я, обращаясь к Татьяне, — чего она тогда, спрашивается, звонит тебе каждый день?

— Ей просто по-русски поговорить хочется, — говорит Татьяна. — И вообще, я от многих слышала, что американцы гораздо тактичнее наших, внимательнее, заботливее.

— А я от многих слышал, что они зануды, — говорит Алик. — Что с ними разговаривать не о чем. Что их ничего, кроме денег, не интересует.

— Не знаю, не знаю, — говорит Татьяна. — Может, просто с нами разные люди своими впечатлениями делились.