Брак и злоба

— Наверное, к лучшему. — Она облизывает губы. — Расскажи мне. — Любопытство, вспыхнувшее в ее янтарных глазах, разжигает в моих жилах жаркий уголек. Я делаю глоток вина и ставлю бокал на перила балкона между нами, как барьер.

— Каждый год Эрасто устраивал маскарад, а так как мафия Венета — союзники Cosa Nostra, он разрешал членам мафии приводить с собой гостя, предателя или врага, или любого, кто причинил им зло. Во время бала предателей, так сказать, «демаскировали». Бал использовался как фарс, чтобы заманить врагов толпы в массовом порядке, а затем привести их в подземелье, где их заковывали в кандалы и оставляли умирать. По сути, их хоронили заживо, как Фортунато в рассказе По.

На ее лице появилось выражение ужаса.

— О, Боже. Это…

— Безумие, — добавляю я, полностью поворачиваясь к ней. Одна из причин, по которой Элеанор хотела устранить своего мужа. Он пустил империю под откос, нажил врагов, рисковал их средствами к существованию и жизнями.

Тайная работа, которую я обставил как несчастный случай.

Нельзя убить дона и остаться в живых. Ну, большинство не может. Но когда тебя нанимает женщина, которая действительно правит империей, исключения возможны.

— Скажем так, никто не проводит маскарад так, как мафия, — говорю я, поднимая бокал.

Ее глаза за маской расширяются, и она делает шаг от меня.

— Ты привел меня сюда. Я твой гость. — Ее рука тянется к нарисованному чернилами воробью над сердцем.

По привычке? В поисках утешения? Мне вдруг стало более чем любопытно, что это за птица, но, увидев, какую связь она рисует, я чуть не рассмеялся от души.

Если бы только избавиться от проблемы с Карпелла было так просто.

Она продолжает отступать, и я наступаю на нее.

— Ты планируешь… похоронить меня заживо…? — Ее кожа становится бледнее лунного света.

Я позволил ужасу задержаться в ней еще на мгновение, прежде чем решил подавить ее страх.

— Эта традиция умерла вместе с венецианским доном, Кайлин Биг, — уверяю я ее. — Сейчас маскарад — это веселье и игры, а с приходом к власти Элеанор он стал больше похож на исторический карнавал. — Ее спина упирается в кирпичную стену, и мне слишком соблазнительно заключить ее в клетку. — Тебе нечего бояться. По крайней мере, сегодня. — Ее дыхание участилось, она быстро моргает под маской. Я так близко, что стоит мне приблизиться хоть на дюйм, и ее грудь коснется моей груди, а жар ее маленького тела будет обжигать мою плоть. Когда я провожаю ее взглядом, мой член начинает пульсировать от этой соблазнительной перспективы.

Ее рука нащупывает что-то твердое и хватается за перила справа от нее.

— Тогда зачем ты привел меня сюда, Люциан? — Услышав, как она произносит мое имя, мне захотелось услышать, как она его выкрикнет.

Выпустив из пылающих легких тяжелый вздох, я выдыхаю ее мучительный запах и провожу рукой по челюсти, ощущая небольшой шрам на подбородке — напоминание о моем предназначении.

— Чтобы посмотреть, как ты будешь вести себя перед свадьбой, — отвечаю я просто, хотя у меня не одна причина.

Эгоистично и, возможно, даже немного мазохистски, я хотел увидеть ее в этом платье.

Я хотел проверить, смогу ли я продержаться всю ночь, не сорвав его с нее и не обернув вокруг ее шеи.

— Как я себя веду, — повторила она, прищурившись.

— Насколько этот союз зависит от твоего отца, — говорю я, поправляя маску, — настолько же он зависит от тебя. Какое внимание ты привлечешь. Как ты будешь выступать за брак. Я вступаю в союз с могущественной преступной семьей. Не все захотят этого. Некоторые будут искать слабину, оправдание, чтобы не допустить этого. Я не могу пригласить на свадьбу членов разных преступных синдикатов, чтобы она превратилась в кровавую бойню. — Она облизнула губы, привлекая мой взгляд к своему рту.

— Я думаю, это послужит твоей конечной цели. — Моя челюсть сжимается, пальцы жаждут причинить боль, и я с силой опускаю руку рядом с ее головой на кирпич. Она отшатывается от моего смелого и быстрого движения.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем наблюдать, как вся твоя семья истекает кровью, но… — Я придвигаюсь ближе: — Моя месть будет осуществлена только моими руками.

Я чувствую, как напрягается ее тело.

— А что будет со мной после того, как ты отомстишь? — спрашивает она, сверля меня взглядом.

Ее вопрос застал меня врасплох. Долгие годы я был одержим только одной мыслью, только одним результатом, и никогда не задумывался о том, что будет после. Я окидываю ее взглядом: большие глаза, полный рот, маленькая грудь, неземная красота… Но есть что-то еще, что-то неразличимое, что проникает под кожу.

Она тяжело сглатывает из-за отсутствия реакции с моей стороны.

— Я слышала, как ты поклялся моему отцу, что твоя рука не причинит мне вреда. — Ее грудь вздымается, прижимаясь ко мне, и посылает огненную струйку, лижущую мою плоть. — Приведёт ли это к другому?