Брак по любви

– Не волнуйтесь, – сказал мужчина с эстрады, – мы позволим вам спокойно поужинать. Просто съемочная группа в последний момент решила кое-что проверить. Что ж, микрофон, похоже, в порядке. – Ведущий был пожилым, но моложавым: завитые в кок темные волосы, румяные щеки. Голос слегка гнусавый, йоркширские нотки в произношении сочетаются с легким намеком на аристократический выговор. Он по-хозяйски улыбнулся покоренной публике, продемонстрировав виниры. На сцене были две передвижные телекамеры, и двое операторов уже вовсю снимали зрителей.

– Марвин, мы любим тебя! – крикнул кто-то из зала.

– Боюсь, что победители уже определены, – отозвался Марвин. – Однако, прошу вас, не стесняйтесь, продолжайте подлизываться.

Закуска представляла собой нечто вроде пенной башни, обернутой копченым лососем и стоящей на основании из кудрявых листьев латука. Белинда переключила внимание на гостя по другую сторону от себя, и Ясмин, радуясь передышке, съела ложку мусса из морепродуктов и тонну копченого лосося. В смокинге и с набриолиненными, зачесанными назад волосами Джо выглядел настоящим красавцем. Вылитый герой черно-белого кино. Пожилая женщина слева от Джо явно наслаждалась его безраздельным вниманием.

Ясмин проткнула упругий кусочек латука, едва не спрыгнувший с вилки. Куплю новое нижнее белье, решила она. Выброшу все эти трусы с давно истекшим сроком годности. И перестану спать в старых футболках, оставаясь у него на ночь. Надо взяться за себя. Стать более сексуальной.

Хороша ли она в постели? А вдруг нет? Она недостаточно страстная. У нее не получается дать себе волю. Кашиф от нее ничего такого не ожидал. Но с Джо все иначе, и над этим нужно как следует поразмыслить.

Ясмин наколола на вилку курчавый лист. Когда она подносила ее ко рту, на зубцах что-то шевельнулось: маленькая ярко-зеленая гусеница, свернувшаяся в плотный испуганный калачик. Ясмин внимательно смотрела, как она снова распрямляется. Бока покрытой крошечными белыми щетинками гусеницы испещряли желтые кружочки с черными точками, похожие на глазки-бусинки, расположенные в два ряда. Тельце было зазубренным с обоих концов, словно его вырезали из ткани фестонными ножницами.

– Ясмин?

Она отложила вилку. Из гусениц в бабочку. Это казалось невозможным.

– Ясмин, – повторила Гарриет, – пересядь ко мне. Давненько мы с тобой не болтали.

Антропология

Платье Гарриет было настолько идеально подогнано по фигуре и так блестело от пайеток, что могло бы жить в собственном пентхаусе и разъезжать на лимузине с водителем. Любую другую хозяйку оно затмило бы, однако Гарриет выглядела так, словно ей принадлежит не только платье, но и, возможно, само ателье. При каждом взгляде на тщательно ухоженные брови Гарриет брови Ясмин начинали чесаться. Она снова забыла их выщипать.

– Ну, как впечатление? – спросила Гарриет, царственным жестом обводя зал. – Столько золотой молодежи и старых пердунов – и все мы обожаем самих себя.

– Мне тут нравится, – ответила Ясмин. – Очень, – неубедительно добавила она.

– Правда? Что ж, во всяком случае, с твоей стороны весьма мило так говорить. Подобные рауты по сбору средств требуют героической выносливости! Надо сказать, твоя мать – замечательная женщина. Совершенно замечательная.

– Спасибо.

– О, не благодари меня. Знакомство с ней… позволь признаться, для меня это честь. Она такая крепкая и освежающая.

– Прямо как чашка чая, – со смехом ввернула Ясмин и тут же понадеялась, что ее голос не выдал раздражения. Гарриет присвоила себе Анису, превратила в очередной экспонат одной из множества своих коллекций.

– На салоне все пришли от нее в восторг, – сказала Гарриет. Несколько дней назад Ма посетила салон Гарриет, где рассказывала ее гостям об исламе, особенно о церемонии никаха, чтобы те знали, что их ждет в день свадьбы. Аниса, наряженная в серое полупальто поверх зеленого с золотом шелкового сари, носки и шлепанцы, добиралась до Примроуз-Хилл на нескольких автобусах. Ночные принадлежности она сложила в явно поддельную сумку Louis Vuitton, купленную в благотворительном магазине «Оксфам».

– А когда она рассказала мне о том, как вышла замуж за твоего отца, – продолжала Гарриет, – я даже прослезилась!

– Да уж, история впечатляющая. Но я знаю ее с детства, так что… – улыбнулась Ясмин. И эта улыбка подразумевала, что рассказ о замужестве ее матери давно уже выглядит так же обыкновенно, как чечевица с рисом на обед. Но она всегда знала, что история любви ее родителей была особенной.

Гарриет проницательно взглянула на нее.

– Тебе стоит попросить мать, чтобы она рассказала ее тебе снова. А вот и десерт. Давай есть – и возблагодарим судьбу за дарованные нам милости.

На сладкое подали «Павлову» с маракуйей, и Ясмин стало казаться, что вечер будет длиться до скончания веков. Церемония награждения еще и не началась. Когда же она наконец сможет поговорить с Джо? Он наверняка возмутится. Рассмеется. Или разозлится. А может, и то и другое. Потом они вместе посмеются и отправятся в кровать.