Брак по любви

Ариф громко фыркнул. Продолжая стоять к ней спиной, он издал какой-то сдавленный звук.

– У него нет никакого самоуважения, никакого национального самосознания… закомплексованный… кокос[12]… у него нет гордости…

– Нет гордости? – Если бы требовалось описать Бабу в трех словах, двумя из них было бы «гордость». А третьим – «достоинство».

– Ну, мной-то он не гордится! – Ариф развернулся и сполз по стене на пол. – Зато мной гордится Люси. – Он рассуждал, как семилетка.

– Она гордится тем, что ты становишься… – Ясмин поискала подходящее слово. – Агитатором? Активистом? – Оба слова звучали неубедительно. За чьи права агитирует Ариф? За права мусульман? У него такая каша в голове. Каша и неразбериха. Где в пяти столпах ислама говорится, что надо непочтительно относиться к своим родителям и заводить внебрачных детей? Осознает ли Ариф, что мало просто носить свою религию, словно знак отличия, носить – в его случае буквально – на груди?

Ариф пожал плечами.

– Я вот-вот попаду в телик, – ответил он с напускной скромностью. – Пишу и продюсирую. Снимаю документалку.

– Ариф, – мягко сказала Ясмин, – тебе не кажется, что снять видео для Ютьюба еще не значит попасть в телик? Разве она не?.. Вы не?.. В смысле у вас ведь скоро будет ребенок.

– По-твоему, я этого не знаю? – цыкнул зубом он.

– Слушай, нельзя же просто плыть по течению. Давай я вам помогу. Деньги у меня есть. Хватит на депозит и аренду за несколько месяцев. Хватит, чтобы встать на ноги, а когда найдешь работу, мы расскажем Ма и Бабе про тебя, Люси и ребенка. – Новость покажется не такой уж ужасной, когда он перестанет вести инфантильный образ жизни. Это нейтрализует гнев Бабы.

– А чем хотела заниматься ты? – спросил Ариф. – Кем ты хотела стать?

– Я предлагаю тебе свои сбережения, – сказала Ясмин. – Ты берешь деньги или нет?

– Нет, спасибо. Кем ты хотела стать?

Ясмин напряженно села в изножье кровати.

– Врачом, Ариф. Я хотела стать врачом.

Фыркая, он становился похож на Бабу.

– Неправда, Апa. Это он хотел, чтобы ты стала врачом. А ты хотела угодить ему.

– И что с того, что Баба этого хотел? Он же меня не заставлял. Он… он вдохновил меня!

– Апа, ты соглашательница, – сказал Ариф, разлегшись на полу, будто жертва дорожно-транспортного происшествия, – и всегда такой была. Таких соглашателей свет не видывал со времен Невилла Чемберлена.

– А ты самый тупой идиот со времен… со времен… – Она пришла к нему в комнату, чтобы предложить помощь и поддержку, и вот вся его благодарность. – Ты придурок, чхото бхай[13]. Мне жаль Люси и вашего бедного малыша.

К ее ужасу, слезы навернулись ему на глаза и струйками потекли вдоль носа.

– Мне тоже, – проговорил Ариф, громко хлюпнув. – Мне тоже их жаль.

– Ох, Ариф…

Пару минут он не мог говорить, потом утер лицо рукавом.

– Хочешь посмотреть, что я наснимал?

– А то!

– Твои деньги мне не нужны, – сказал Ариф, вставая, и достал из рюкзака ноутбук. – Спасибо, но теперь я просто должен все делать по-своему.

– Ладно, – сказала Ясмин. – Воля твоя.

Ей хотелось спросить его, что конкретно он имеет в виду. Но вряд ли Ариф задумывался о чем-то настолько прозаическом, как план.

Он включил ноутбук.

– Забацал сегодня несколько улетных интервью. Я тут подумал, типа, про твою подругу Ранию. Было бы интересно ее записать. Можешь спросить у нее, как она на это смотрит?

– Конечно, – ответила Ясмин, решив, что не станет этого делать. Сейчас она не горела желанием общаться с Ранией. Зря она рассказала ей, что Джо переспал с той медсестрой. Ты никогда не сможешь ему доверять. Тебе надо разорвать помолвку. Рания никогда даже не состояла в отношениях, но мнила себя специалистом по всем вопросам. – А теперь давай посмотрим видео.

Но как только курсор подполз к кнопке воспроизведения, на экране начал булькать и пульсировать звонок по фейстайму.

– Пора вам познакомиться, – сказал Ариф. – Я говорил, что это девочка? У тебя появится племянница.

Кукусик

Люси отсела от экрана, чтобы похвастаться своим животом, аккуратно обтянутым розовым свитером. Живот был идеально круглый, словно она проглотила баскетбольный мяч.

– Двадцать семь недель, – сказала она. Высокие груди образовывали две окружности поменьше, лицо тоже круглое (возможно, из-за отечности в области подбородка), большие, широко расставленные глаза доверчиво распахнуты. «Чтобы ее изобразить, – подумала Ясмин, – достаточно просто нарисовать несколько кругов».

Люси придвинулась, и экран заполнило ее лицо. Волосы собраны назад, вдоль прямого пробора – широкая темная полоса. В ушах – большие золотые серьги-кольца. «Снова круги», – подумала Ясмин.

– Я говорю, вам давно пора познакомиться, – сказал Ариф. – Покажи ей снимок.

– Дурачок, мы уже встречались! В каком-то минимаркете, Londis, что ли? Нет, в Seven Eleven . Снова привет. – Она коротко махнула ладонью.

Ясмин помахала в ответ.

– Поздравляю. Ариф сказал, у вас будет девочка. Так здорово.

Ерунда какая-то, но что еще тут скажешь?