Брак по любви

– Даже не знаю, что ответить. Разве это плохо? – Джо улыбнулся своей обаятельной улыбкой, придававшей его лицу застенчивое, слегка ранимое выражение. Сознает ли он это? Использует ли в своих целях? Может, да, а может, и нет, но в любом случае улыбка, несомненно, способствует его сексуальным успехам.

– Вернемся к вашей матери. На прошлом сеансе вы говорили, что были «мужчиной в доме». Давила ли на вас эта ответственность? Случалось ли вам испытывать недовольство?

– Вокруг всегда были мужчины, – покачал головой Джо. – Кажется, она старалась уверить меня, что я как бы номер один. Остальные появляются и исчезают, а я всегда буду с ней. Это успокаивало.

– Почему вы нуждались в том, чтобы вас успокоили?

– Я в этом не нуждался. Не больше, чем любой другой ребенок. Внушать ребенку чувство защищенности – не преступление.

– А вы чувствовали себя защищенным?

– Пожалуй. Насколько я помню, да. Мы всегда были близки. Слушайте, не хочу ничего усложнять, но к чему вы клоните? Потому что, видите ли, пока что я не улавливаю. Вы же специалист, так что, простите, если это прозвучит грубо, но может, вы просто просветите меня, каким образом все это должно сработать?

– Мои вопросы каким-то образом вас задевают? Возможно, они кажутся вам назойливыми? – Шандор улыбнулся пациенту, показывая, что не обиделся.

Как говаривал его тесть, «они не пациенты, а клиенты». Роберт не одобрял некоторые услуги, предоставлявшиеся в частной клинике «Красный клен», которой много лет руководил Шандор. «Акупунктура, рефлексология – как ни называй, это все то же вуду», – утверждал Роберт. Многие терапевты говорили «клиент», но Шандор не любил этот термин.

– Я знаю, что психотерапия… – Джо огляделся, словно удивляясь окружающей обстановке. – Я знаю, что это такое, просто…

Шандор подождал. Иногда самая важная работа делается с помощью молчания.

– Такое впечатление, будто вы ее осуждаете. Мол, если она не такая, как все, значит, была мне плохой матерью. Но это было не так. И сейчас не так. Да, Гарри не совершенство, но она единственная, кто заботился обо мне в детстве. Всем остальным, включая отца, было на меня плевать.

– Можно ли утверждать, что в детстве вы чувствовали себя одиноко?

– Нет. Иногда даже наоборот.

– В каком смысле?

– Слишком много народу. Как правило, мне нравилось, что в доме полно всяких интересных людей – режиссеров, художников, писателей, дизайнеров, политиков. Я был везучим ребенком. Ей-богу. Немногим детям везет расти в таком окружении.

– Должно быть, иногда все эти появления и исчезновения сбивали вас с толку. Возможно, выбивали из равновесия?

Джо пожал плечами:

– Не сомневаюсь, что многие растут в куда худших условиях.

– Да? В каком смысле?

– Ими пренебрегают. Их ругают. Бьют. Морят голодом. Выбирайте сами.

– И это нивелирует ваши собственные страдания?

– Я бы не сказал, что от чего-то страдал!

– Ладно, – сказал Шандор. – И все же мы здесь. – Он выдержал паузу. Давайте пациенту время и личное пространство. В начале своей карьеры психотерапевта он, будучи ярым противником фрейдистской модели, говорил слишком много и слишком рано.

– Не знаю, – сказал Джо.

– Не испытывали ли вы страх, будучи с юного возраста невольным свидетелем сексуальности вашей матери? Вам не кажется, что она нарушала границы, когда делилась с вами откровениями о своей интимной жизни?

Джо рассмеялся:

– Со мной? Она делилась со всем миром! Скорее наоборот, я… Иногда я ревновал. Может, это неподходящее слово. Я хотел заполучить ее безраздельное внимание. Поэтому я убегал, прятался в летнем домике в дальнем конце сада и фантазировал о том, как она будет убиваться, когда меня не найдет. Уж тогда-то, мол, она раскается, что была слишком рассеянной, чтобы уделять должное внимание мужчине в доме. – Последние слова он произнес с нажимом в насмешку над этим инфантильным чувством собственной важности. – По правде сказать, я был жутко избалованным засранцем.

«Корень проблемы всегда кроется в убеждении аддикта, что он недостоин любви», – подумал Шандор.

– Дети в таких обстоятельствах могут чувствовать себя под угрозой: вы воспринимаете мать как единственный источник любви и нежности, и на ваше положение посягают. По вашим словам, вы ревновали к партнерам своей матери. Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее?

– Это было не сексуальное чувство.

– Я на это и не намекал.

– Мне показалось, что вы к этому клоните.

– Почему вам так показалось?

– Не знаю. – Джо поморщился. – Потому что все крутится вокруг секса? Сексуальная зависимость. Потому что у меня такое ощущение, будто вы подразумеваете… то есть не то чтобы подразумеваете… но подталкиваете меня к мысли, что…

– Что?

– Что у меня эдипов комплекс. А это не так! Точно нет.

– Согласен. – Разумеется, потребность в отрицании представляет интерес.

– Ладно, – сказал Джо. – И вообще, она перестала встречаться с мужчинами – или, по крайней мере, перестала приводить их домой, – когда мне было лет двенадцать, и не заводила отношений, пока мне не стукнуло семнадцать или восемнадцать.

– Почему?